Владимир Николаев - Философия в стихах

Немало стоил и Эйнштейн один,
Бесплодным ставший ранее седин.
Объединить поля в уме пытался он,
Локальностью одной лишь увлечён.
Чтоб воплотить такие намерения,
Пришлось ему добавить измерения, –
И сорок лет напрасно он потратил;
Но физики – рабы всё тех же правил!

Они и суперструны, и мембраны
Изобрели, чтоб залатать прораны,
И измерений больше десяти
Придумали, не зная где найти, –
Но лишь бы был всего быстрее свет!..
А только толку не было и нет.
И пусть педант меня за то осудит,
Скажу я прямо: никогда не будет!

Что есть сознание? Мыслей своих отражение,
И через это – к познанию сути движение.
Есть у животных подобное, но лишь отчасти:
«Осознают» они чувствами чувства свои же и страсти.
Лишь человек, постигая себя же в понятии,
Тем достигает успеха во всяком занятии.

Главный материи признак – в её объективности,
Ну а сознанье живет в глубине субъективности.
Это не всё, что таится в душевной реальности,
А только то в ней, в чём признаки есть идеальности.
Материальна душа – ощущение, зрение, слух,
А идеально мышленье в понятиях – дух.
Психика есть по сравнению с телом другое,
Дух же наш – новый скачок, в совершенно иное!
Дышит в душе человеческая природа,
Но только в духе одном торжествует свобода.

Греки идеей зовут родовое понятие,
Где завершилось всех признаков чувства изъятие
(в эйдосах [11] Греч. eidos – вид, видовое понятие в отличие от родового понятия (idea). , видах, ещё не свершилось оно).
То идеально, что в чувствах само не дано.
Эйдос представишь как образ, допустим – как схему стола,
Но нету схемы такой, что бы мебель представить могла.
Значит, нелепо звучит метафизиков мнение,
Будто все мысли есть в принципе ощущения.

Также и сущность вещей в чувствах мы не уловим,
Но постигаем её лишь понятием, словом.
В сущностях нет ничего к отражению в теле готового,
Значит, не нужно здесь органа анатомически нового.
В психике нашей зато – две сигнальных системы,
Чтобы могли познавать эффективно везде мы:
И мир явлений – прибором и ощущением,
И его смысл – постигающим сущность мышлением.
Первая (чувства сигналы) с животным у нас одинаковая,
Наша вторая система – словесная, условно-знаковая [12] Учение Нобелевского лауреата, акад. И. М. Павлова, 1930-е гг. .

Мы и животные высшие общи душой.
Разница в том лишь, что мозг человека – большой,
Места достаточно в нем для двух разных систем;
Новое качество мы обрели вместе с тем.
В слове ещё есть абстрактный материи след,
Ну а в понятиях свойств её вовсе уж нет.

Разум, как видим, не задан анатомически.
Он формируется в нашей душе символически,
Через общение с теми, кто мыслит логически.
Кто вне такого общения пребывает,
Тот и способность к разумности скоро теряет.

Не самоцель нам сознание! Целью является знание
Сути вещей, как основа всех благ созидания.
Идеалист говорит: наша сила в познаньи убога,
Знания все получаем мы как-то от бога.
А солипсисты твердят, что познание – мира творение,
Ибо считают, что мир – это их же ума представление.

Материализм же находит познания суть в отражении
Мира вещей и людей в его вечном движении.
Но метафизик считает, что тут отражение в зеркале –
Лучший пример, чтоб мы образ вещей не коверкали.
А диалектик решил, что сознание идеальное
Не искажает в себе состояние вещи реальное,
Но позволяет ему по его ж развиваться законам
Так, что мы сущность постигнем и внешний прогресс перегоним.
И хотя творчество здесь проявляем активное,
Главный продукт его – истина объективная.

Но о критериях истины судят по-разному люди,
Тут отправляясь от мнений об абсолюте.
Релятивисты считают критерием общее мнение;
Годно отчасти в быту, но в науке – недоразумение.
А метафизик, не любящий умственных сложностей,
Тут выбирает одну из противоположностей:
Либо критерии истины к чувствам он сводит,
Либо в логической связи суждений находит.
Где-то годится и так; но критерии эти непрочные,
И в перспективе круги порождают порочные:
Все ощущения ведь не проверишь в кольце ощущений,
И все сужденья – в кругу из одних лишь суждений.

Для диалектики, практика – высший критерий,
Что избавляет наш ум от нелепых мистерий.
Это – успех в регулярном преобразовании
Мира, с опорой стремления в сущностном знании.
Зная, что сущность воды – H2O, не иначе,
Разные можем отсюда решать мы задачи:
Можем и пламя мы этой водой погасить,
Можем и пламенный газ из неё получить.

В нашем хозяйстве, везде и для всякого люда,
Практика будто творит философское чудо:
Чувствами сущность для нас поверяет она,
Хоть сама сущность нам в чувствах никак не дана.
Может хоть спичкой легко убедиться народ,
Что из воды кислород получается и водород.
А заодно тут и взгляд формируется подлинно общий:
После проверки такой вряд ли кто-то на правду возропщет!

Хайдеггер нам говорил, что де истина – в мира открытости,
Но намудрил: позабыл он о сущности вещи сокрытости.
Раньше Хайям ведь сказал: то, что видим мы, видимость только одна,
И далеко от поверхности мира до дна!
Спор тут на деле идёт меж трусливым к рутине стремлением
И созидательным жизни людской обновлением.
Все рутинёры считают, что знание сущностей вредно,
Любят лишь то, что таинственно и заветно.
Кто же стремится менять этот к лучшему мир,
Знание сущностей – знамя тому и кумир!
Первый фантазии вечно лелеет астральные,
Методы ищет второй эффективные и реальные.
А философия, двигая ум наш вперёд,
Принципы методов этих везде задаёт;
Но для стихов сложноват этот мысли полёт.

Неоднократно пытались создать метафизики
Социологию точную, прямо в подобие физики,
То есть – на опытных данных и математике,
Вплоть до любой, самой общей в предмете тематики.
Но получилась из этого только эклектика,
Ибо тут общее знанье даёт лишь одна диалектика.

Дело здесь в том, что для разума нету пределов,
Может он всё безо всяких границ переделать.
Значит, когда-то снесёт он любые препоны,
Тем задавая для жизни иные законы.
Если ты хочешь конкретно познать эти новые ритмы,
Новые должен изобретать алгоритмы;
Только самих изменений и связи законы всеобщие
Действовать могут всегда в человеческом обществе.
Вот потому, хотя сфера тут вроде особая,
А занимается ею сама философия.