Владимир Николаев - Философия в стихах

Думают всё ж метафизики, что человеки
Есть вид животных, определённый навеки.
К тем же воззреньям обычно склоняет религия,
Ибо наш дух для неё – трансцендентная вроде реликвия:
Дескать, не сам человек разум свой создаёт из себя,
А как-то дарит господь, в нас подобье своё же любя
(Хоть и не очень понятно, как может быть люд
Телом похож на божественный абсолют).
Вот и Платон, с его мыслями вроде высокими,
Определил человека как зверя с ногтями широкими,
И словно птица – двуногого, только без перьев.
Да, не культурой, не разумом нас он измерил!..

Взгляд этот мы называем натурализмом.
Он сочетается часто с вульгарным социологизмом,
Что понимает людей лишь как общества клетки презренные.
В релятивизме найдешь ты истоки такого воззрения.
Росту его пособляет порой и людская среда,
Ибо владеем судьбой мы своей не всегда.
Ныне мы все глубоко от других и от рынка зависим;
Это рождает постмодернистские (проще – постыдные) мысли:
Нам говорят, что уж нет человека высоких преданий,
Есть лишь машины для действия низменных общих желаний.

Взгляд диалектики в сути своей историчен,
Он и глубок, и правдив, хотя в этой среде необычен.
Путь наш неровен, а всё-таки он, тем не менее –
Путь расширенья культуры, путь самоопределения.
Мы утверждаем своё постепенно над миром господство,
Разумом правя собой, над природой ценя превосходство.

К ценностям этим стремлением определён
Главный общественный, Марксом открытый закон.
Он говорит, что вещественных благ созидание
Всё направляет общественное сознание.
Массы бывают готовы порой и на рабство,
Если оно принесёт большинству приращенье богатства:
Ведь с расширением власти над внешней природой
Каждый из нас наслаждается большею, в среднем, свободой.

В обществе действует, как и при всякой возможности,
Принцип деленья всего на противоположности.
Следствия могут быть где-то эгоистичные,
Даже преступные или, увы, неприличные:
Кто со свободой хозяйства живёт не в ладах,
Ищет нередко свободы хозяйству в штанах.
Соль же свободы – не в извращениях тела,
Больше гораздо её в сфере мысли и дела.

В силу того же закона частей разделения,
Нет перспективы всеобщего замирения.
Нет и не будет во всём одинаковой массы,
Делятся люди на нации, группы и классы.
Прав Гераклит, что всегда в непрестанной борьбе
Счастие все существа добывают себе.
Это не значит, однако, что строится счастье
В мире людском непременно на чьём-то несчастьи.
Люди едины в труде и в бореньи с природой,
В битвах с врагом, устремляясь за общей свободой,
И от совместных усилий любой получает
Больше обычно того, что наследовать чает.
Вместе вперёд! – вот единственный мудрый призыв,
Что примиряет на время верхи и низы.

Но поджидает везде нас переворот,
Так что бывает и прямо наоборот:
Ведь неизбежны повсюду противоречия,
Только дальнейшим развитием они лечатся.
Кто это ясно своей головой понимает,
Тот лишней крови по злобе не проливает,
Тот избавляет себя и других от разрухи
И уменьшает в бореньи бесплодные муки.
Правда не в том, чтоб держаться всегда за старьё.
Каждой эпохе присуще строенье своё:
Где-то на пользу господствует частная собственность,
Где – коллективная, где-то – другая особенность.

Дважды бывали уже в глубине исторической
Общества с собственностью синтетической:
Средства для жизни тут каждый имеет свои,
Есть и хозяйство в общественном бытии.
В этой среде каждый может и сам прокормиться,
Но не стремится от общих забот уклониться:
Он благодарен душевно стране и народу,
Давшим ему драгоценную жизни свободу!
Впрочем, найдется тут ниша по вкусу для всех:
Выбери хочешь – покой, хочешь – светский успех.

Было так в лучшие сроки античности в Греции,
И в Возрожденья эпоху, допустим в Светлейшей Венеции.
Общество то породило культурный расцвет,
Там и научное знанье явилось на свет.
Закономерно вернутся к нам те времена,
Может быть, внуки твои насладятся уж ими сполна.
Будет эпоха та краше других; тем не менее,
Остановить не удастся и это мгновение:
Вечно одно бесконечное изменение!

Мысль философская неформальна
И зачастую индивидуальна,
И философствовать не научишься,
Если как следует не помучишься,
Сложные изучая труды
Тех, кто выращивал эти сады.
Где-то история – сбоку от дела,
А в философии – часть её тела.

Все первобытные жили народы
Лишь присвоеньем продуктов природы,
Сущностей разумом не познавали
И философий не создавали.
Вся философия – дочь производства,
И земледелия, и скотоводства.
Но начался только с века железного
Рост постоянный в ней знанья полезного
(Ибо ускорился общества ход,
Что нас всегда к размышленью зовёт).
Тут и сложилась она как культура:
Школы, теории, литература.

Запад с Востоком одновремённо
Бросились в море её упоённо,
Были равны они в мыслях истоке,
Но торможенье росло на Востоке.
В этом «лидировал» Древний Китай,
Так что сначала о нём почитай.

В духе китайском избыток есть прозы.
Вызрев еще в глубине века бронзы
На трудолюбии среди грядок,
Он полюбил неизменный порядок.
А прогрессивные изменения
Часто приносят большие волнения:
Там, где за собственность зреет борьба,
Шаткой становится наша судьба!
Проще, где собственность коллективная,
Только хозяйство тут мало активное.

С плугом Китай как себя перерос,
И в его мысли стал остро вопрос:
Как бы найти нам такое решение,
Чтоб века бронзы продлить отношения,
И по душе для нас, и привычные,
И относительно гармоничные?

А применяли они издавна для того
Принцип у-син – пятиричность строенья всего,
Слаженность тёмного Иня и светлого Яня,
Принцип у-вэй – торжество надо всем недеянья.
Конфуцианство им чтить для того предлагало
Святость отцовства, начальства и ритуала.
Фацзя, законники, твёрдой рукой насаждали
Силу, опёртую на предписаний скрижали.
Были моисты – как будто времён тех марксисты,
Знания, техники, разума оптимисты;
Но когда поезд китайский пошёл под уклон,
Первым разбился их тёплый и светлый вагон.

Выжил зато даосизм, торжество недеяния
Мыслившей сутью любого существования.
Дао – и путь, и творящая пустота, –
Делает всё де, пустая пред ним суета
Наши усилия к лучшему мир изменять:
Лучше рутину понять и душою принять.
Мол, там удача бывает надёжная, где
Действует чувство рутины, по имени дэ.