Хавьер Субири - О сущности

Мы собираемся выяснить, что такое сущность. Чтобы удобнее подойти к проблеме, я остановился на обсуждении некоторых классических понятий о сущности. Наиболее ощутимый результат этого обсуждения состоит в том, что оно показало: если мы хотим узнать, что́ первично и формально представляет собою сущность, мы с необходимостью должны обратиться к самой реальности и рассмотреть тот ее структурный момент, который мы называем сущностью. Мы должны взять его сам по себе, независимо от любых последующих функций, которые он может исполнять, – будь то в порядке существования, в порядке видовой определенности и т. д.

Для этого вернемся к начальному пункту нашего исследования. Я начал с предварительного определения понятия сущности. В тот момент у меня не было другой цели, кроме той, чтобы при помощи общепринятых представлений о сущности направить обсуждение в определенное русло. Теперь, когда мы уже готовы непосредственно рассматривать сущность как структурный момент реальности, мы должны коротко и систематически продумать то, что было выражено в том предварительном определении, дабы задать направление предстоящего исследования.

«Сущность» в наиболее нейтральном значении этого слова есть простое и чистое «что́» чего-либо, то есть совокупность свойственных ему мет, взятых в их внутреннем единстве. Но в опыте это «что́» очень быстро предстает перед нами как нечто более или менее изменчивое, причем вещь от этого не перестает быть той же самой. Тогда сущность оказывается внутренним единством тех мет, которые предположительно образуют то-же-самость вещи и не позволяют спутать ее с другими. А это вынуждает нас поставить вопрос о том, что это за меты, которые среди мет, принадлежащих к то-же-самости вещи, никоим образом не могут отсутствовать у нее, которыми она должна непременно обладать, чтобы не перестать быть тем, чем она была в прежнем значении. Именно совокупное единство этих мет, необходимо присущих реальной вещи, мы в строгом и формальном смысле называем сущностью. Это единство сущности имеет две фундаментальные характеристики. Во-первых, оно представляет собой первичное единство: разнообразные меты в нем – всего лишь абстрактные моменты, в которых разворачивается исходное единство. Во-вторых, поскольку не все меты, которыми вещь обладает hic et nunc, сущностны для нее, оказывается, что перед лицом всего того, чем может обладать или не обладать вещь, сущность образует в своем единстве подлинную реальность указанной вещи, начало остальных ее мет. Итак, первичное единство и подлинная и начинательная реальность: вот те две характеристики, которыми всегда обладает сущность как внутреннее единство того, чем непременно должна обладать вещь, что принадлежит ей с необходимостью.

В конечном счете, сущность в нашем предварительном определении включает в себя, как минимум, пять пунктов, которые мы должны последовательно обозначить:

1. Сущность есть момент реальной вещи.

2. Этот момент есть первичное единство ее мет.

3. Это единство является внутренним для самой вещи.

4. Это единство есть начало, в котором фундированы остальные (необходимые или нет) меты вещи.

5. В таком понимании сущность является внутри вещи ее истиной – истиной реальности.

Итак, общий анализ наиболее традиционных представлений о сущности – не просто дань исторической любознательности и не просто диалектическое обсуждение, а путь, позитивным образом приблизивший нас к конкретной проблематике сущности. Приблизил двумя способами. Во-первых, он показал, что эти представления хотя и не целиком ложны, но радикально недостаточны. Обсуждение заставило нас увидеть то, чем не может быть сущность, и то, чем она формально должна быть; другими словами, оно привело нас к тематизации указанных пяти пунктов. В самом деле, первичное единство не может быть внеположным вещи: оно свойственно ей внутренним образом, так что неприемлемо интерпретировать сущность как некий «смысл», опирающийся сам на себя и независимый ни от какой фактической реальности. С другой стороны, будучи подлинной реальностью, именно сущность должна служить фундаментом для всякого формального и объективного понятия, а не наоборот. Не сущность является сущностью понятия, а понятие является понятием сущности. Наконец, сущность формально не есть начало видовой определенности, выраженной в определении, но образует физический структурный момент вещи, взятой в себе самой, как таковой. Соответственно, не-сущностное не сводится ни к чисто фактическому, ни к «чистому бытию», ни к внепонятийному, ни к индивидуирующему.

Но обсуждение, во-вторых, имело и другую цель. Оно не только выявило указанные пять пунктов, но и продемонстрировало их нам как радикально проблематичные. В этом смысле оно не было «опровержением», прямо наоборот: оно оказалось своего рода первым приближением – наощупь, наугад – к правильному пониманию этих пунктов. Достаточно немного поразмыслить над каждым из них. Например, после всего сказанного о недостаточности различения между природным и искусственным у Аристотеля, что́ понимается под реальной вещью? Какие сущностные меты образуют единство per se, мы знаем от Аристотеля; Декарт и Лейбниц повторяют это. Но о каком единстве идет речь? Это не понятийное единство, как сказал бы Лейбниц. То, что это единство имеет внутренний характер, сделала очевидной дискуссия с Гуссерлем; но мы не знаем наверняка, чему именно в самой вещи сущность формально присуща внутренним образом. Что сущность – начало, это ясно; но что́ означает здесь начало и для чего оно начало? Разумеется, это не порождающее начало, как у Гегеля; и это не начало одних лишь необходимых мет. Наконец, можно согласиться с тем, что сущность есть истинная реальность вещи, если только под этой истиной не понимать прежде всего соответствие понятию, как то утверждали Лейбниц и Гегель, отчасти следуя в этом средневековой философии. Не подлежит сомнению, что такое соответствие существует, однако оно формально чуждо сущности и первичной истине вещи. Тогда что такое эта истина вещи?

Итак, посредством этого обсуждения мы выяснили, что предварительная формулировка того, что́ есть сущность, была не более чем смутным указанием, возможные погрешности которого вышли на свет благодаря сказанному выше. Поэтому необходимо уточнить эту формулировку, придать ей строгость. Лишь в самой реальности, в прямом соприкосновении с нею, надлежит доискиваться того, что такое ее сущность и каков характер указанных пяти пунктов. Иначе говоря, какова та «особая функция», которую то, что мы назвали сущностью, выполняет внутри самой реальной вещи и посредством того, что́ она есть в самой себе. Этой функцией конституируется сущность как «физический» структурный момент вещи. Вот то, что мы ищем.