Ален де Бенуа - Карл Шмитт сегодня

Ссылаясь, со своей стороны, на комментарии к книге Карла Шмитта «Понятие политического», составленные Лео Штраусом в начале тридцатых годов, Анн Нортон пишет: «Штраус – более чем благожелательный читатель “Понятия политического”. Как полагал сам Шмитт, Штраус понял эту книгу лучше всех остальных, возможно даже лучше, чем ее понимал сам автор. В своей работе последний впоследствии использовал интерпретации этой книги, предложенные Штраусом. А Штраус включит отдельные составляющие работы Шмитта в собственную критику либерализма» [10]. Шадиа Б. Друри также представляет Лео Штрауса в качестве того, кто якобы «радикализировал» (sic!) тезисы Шмитта [11]. Себастьен Фат, рассуждая о Лео Штраусе, также упоминает «его профессора и единомышленника Карла Шмитта» [12]. Стэнфорд В. Левинсон, профессор Университета Техаса уверяет, что Карл Шмитт – подлинный вдохновитель политики администрации Буша [13]. Можно было бы привести множество других примеров.

Все эти утверждения, наводящие на мысль, что Шмитт и Штраус, по сути, думали совершенно одинаково, так что Шмитт сегодня – это «тайный учитель» Белого дома, стремятся лишь перещеголять друг друга в броскости и одновременно неправдоподобии. Их озвучивают авторы, которые подчас знакомы с мыслью Штрауса весьма и весьма поверхностно, а мысль Шмитта, похоже, не знают вовсе [14]. Прежде всего, ничто не доказывает, что произведения Шмитта когда-либо действительно читались в американских неоконсервативных кругах [15]. Ален Вольф и другие авторы совершают весьма типичную ошибку, чреватую множеством последствий: они считают, что, раз Карл Шмитт всю жизнь критиковал либерализм, значит неоконсерваторы могли бы вполне естественным образом поддержать эту критику и воспользоваться ею. Но нельзя забывать о том, что термин «либерализм» в Европе и в США имеет совершенно разное, если не противоположное, значение. То, что европейцы называют «либерализмом», на самом деле намного ближе к тому, что в Америке считают «консерватизмом», а не к тому, что там обозначают термином «либерализм». Для Шмитта, как и для большинства других авторов континентальной Европы, «консерватизм» предполагает поддержку государства и пессимистическую концепцию человеческой природы, тогда как «либерализм» определяется верой в прогресс, поддержкой идеологии прав человека, доверием к системе свободной торговли, убежденностью в превосходстве рынка, индивидуалистическим подходом к социальности и т. д. (все это Шмитт критикует). С европейской точки зрения, крупнейшими теоретиками либерализма являются Джон Локк и Адам Смит, а наиболее либеральные современные политики – это Рональд Рейган, Маргарет Тэтчер и… Джордж Буш. Иными словами, в Европе «либеральное» противопоставляется «социальному», тогда как в США «либералы» – это, напротив, те, кто поддерживают социальную деятельность государства. Поэтому, когда Ален Вольф, к примеру, пишет, что «важнейший урок, преподаваемый нам Шмиттом, состоит в том, что различие между консерваторами и либералами относится не только к тем политическим курсам, которые они рекомендуют использовать, но и к самому смыслу политики. ведь либералы видят в политике средство, а консерваторы – цель» [16], он вводит читателей в серьезное заблуждение (одновременно доказывая, что ничего не понял в Шмитте). Ту же самую ошибку допускает Анн Нортон, когда пишет: «Лео Штраус присоединился к Карлу Шмитту и Александру Кожеву в их критике либерализма и либеральных институтов» [17], предполагая, что эти авторы боролись с идеологией, которую американцы располагают на левой стороне политической шахматной доски, тогда как в Европе она расположена справа. Совершенно справедливого замечания Фрэнсиса Фукуямы – «[американские] неоконсерваторы вовсе не хотят защищать тот порядок, который основан на иерархии, традиции и пессимистическом понимании человеческой природы» [18], – достаточно, чтобы констатировать их отличие от направления мысли Карла Шмитта, для которого, повторим, «пессимистическая» концепция человеческой природы оказывается одним из краеугольных камней его системы.

Шмитт, на самом деле, настолько далек от «консерватизма» в американском смысле этого термина, что даже ставит понятие частной собственности в центр той «морально-экономической полярности», которую он специально разоблачает, поскольку, по его мысли, она наиболее чужда сущности политики. Он пишет: «Все либеральные понятия характерным образом движутся между моралью (духом) и экономикой (делами), поэтому, проистекая из этих двух противоположных полюсов, они стремятся уничтожить политическое […] Центр сферы занят понятием частной собственности, всего лишь антиномичными проявлениями которого являются эти полюса – этическое и экономическое» [19]. Следовательно, наиболее благожелательный вывод, к которому можно прийти, состоял бы в том, что Анн Нортон и сама не прочла ни строчки из Карла Шмитта [20].

Какие в действительности были отношения между Лео Штраусом и Карлом Шмиттом? Документов по этому вопросу немного, а их связь всегда была скорее напряженной. К тому же, она ограничена небольшим промежутком времени. В 1932 году Штраус стал одним из первых комментаторов второго издания книги Шмитта о понятии политического [21]. В этом комментарии не было никакого безоговорочного одобрения. Речь, напротив, шла о критической оценке, пусть даже эта критика была выражена в предельно вежливой форме. В своем комментарии [22]

Штраус упрекает Шмитта в том, что тот остается «в рамках либерализма» именно тогда, когда претендует на его радикальную критику, а также в непонимании того, что именно Гоббс – с его точки зрения, самый главный антиполитический мыслитель – «заложил основания либерализма», что обусловлено не чем иным, как индивидуалистическими посылками его учения. Впрочем, он дает понять, что истинные основания позиции Шмитта по отношению к либерализму связаны с его католицизмом. Эти замечания заставляют Карла Шмитта переписать некоторые части книги [23]. В последнем издании он признает, что решил переформулировать некоторые из своих понятий и внести исправления под влиянием критики, высказанной Лео Штраусом, которого он, впрочем, числит всего лишь «внимательным читателем» своих произведения [24].

В том же самом 1932 году Карл Шмитт написал письмо, рекомендующее Лео Штрауса к получению стипендии (fellowship) в «Фонде Рокфеллера», – эта стипендия позвоила ему продолжить образование во Франции и в Англии, пока он не эмигрировал окончательно в 1937 году в США (где начиная с 1949 года стал преподавать политическую философию в Чикагском университете). Известно, что Гейнрих Майер опубликовал текст трех писем, направленных Шмитту Лео Штраусом в период между 13 марта 1932 года и 10 июлем 1933 года. В первом из них Штраус благодарит Карла Шмитта за оказанную ему помощь, ограничиваясь вежливым выражением уважения к его трудам, и это, разумеется, самое меньшее, что он мог сделать для того, кому он был тогда столь многим обязан. Во втором письме, датированном 4 сентября 1932 года, он уточняет критические положения, вошедние в его статью. В третьем он спрашивает Шмитта о проекте критического издания произведений Гоббса, в котором он, по его словам, хотел бы участвовать. Этот проект так и не был начат. Шмитт не ответил на последнее из этих писем, и у нас нет текста его ответа на два других, если даже предполагать, что на них он отвечал. Ни о какой иной переписке двух этих людей не известно, хотя и возможно, что Штраус писал еще один раз Шмитту в 1934 году. Отношения Лео Штрауса и Карла Шмитта не получили особого развития. Карл Шмитт, который в 1932–1933 годах мог быть знаком только с первой частью работы Штрауса о Гоббсе, а также с его критикой Спинозы, вышедшей в 1931 году, ограничится тем, что укажет его имя в своей книге о «Левиафане», выпущенной в 1938 году [25]. Тогда как Штраус впоследствии вообще не опубликует ни одного текста о Шмитте [26].