Павел Гуревич - Основы философии

И в прошлом, и в нынешнем столетии нередко раздаются голоса о том, что философия отжила свой век. Нужна ли философия в эпоху информационных моделей, сложнейших технологических мегатрендов, эффективных научных выкладок? Возможно, цивилизация такого типа предполагает совсем иной способ мышления, другую форму всеохватного миропостижения. В культуре ХХ в. эта мысль произносилась довольно часто. В начале века позитивисты пытались построить философию по меркам науки. Естественно, они пришли к убеждению, что наука способна потеснить метафизику. Потом идея верховенства точного знания как последней истины завладела учеными. Наконец, и сами ученые стали сомневаться в универсальности любомудрия. Теперь в эпоху компьютерных технологий чаще говорят о ее величестве Информации, нежели о философии.

В минувшем веке наука достигла внушительных успехов. Она не только создала относительно целостную картину мира, но сумела вооружить человека знания, которые значительно изменили его жизнь. В прошлом столетии человек приоткрыл завесу над тайной строения мира. Он преодолел гравитационное притяжение Земли, перешагнул через звуковой барьер, открыл новые, почти фантастические источники энергии. Мыслящая материя несет свой свет на другие планеты. Все ярче разгорается факел разума, обогащается сокровищница знаний, накопленных за тысячелетия напряженной работы человеческого ума. Мы вплотную подошли к раскрытию тайн Вселенной, к вопросам возникновения жизни на Земле, мы пытаемся заглянуть в наше будущее.

В новом столетии завершается работа над расшифровкой человеческого генома. Ученые экспериментируют с клонами. Идет поиск новых источников энергии. Неслыханно расширяются возможности биокомпьютера. Над миром опустилась Живая Паутина. Складывается новая естественно-научная картина мира.

Но какое отношение все эти успехи науки имеют к философии? Это весьма трудный вопрос. Некоторые философы, например Виндельбанд, считают философию наукой. О возрождении утраченного идеала рациональности, т. е. разумности, научности в философии говорит и выдающийся немецкий философ Эдмунд Гуссерль. Ему кажется, что элементы науки в философии преобладают. Об этом, в частности, он пишет в своей работе «Кризис европейского человечества и философия».

Однако в общественном сознании нашего столетия все больше укрепляется другая идея: философия – не наука, это вполне самостоятельная, уникальная форма постижения мира. Философия сохраняет такие черты, которых нет у науки. Можно, вероятно, говорить о том, что философия порою имеет признаки науки, точнее сказать – научности. Но чтобы понять философию, надо думать о ее своеобразии, непохожести на науку.

Философия имеет дело с предельными, вековечными вопросами. Наука, конечно, тоже пытается выстроить относительно целостную картину мира. Но она погружена в конкретность, решает множество частных задач. Философия в этом смысле гораздо свободнее. Она задумывается над универсальными, или, как говорят, «конечными», проблемами. Иногда эти вопросы называют «метафизическими». Что это означает?

«Метафизика» – это название сочинений древнегреческого философа и ученого Аристотеля. Появилось это слово случайно. После смерти Аристотеля его ученики собрали все сочинения великого ученого и разложили их по дисциплинам: «логика», «психология», «метеорология», «наука о животных», «физика» и т. д. Но вот остались трактаты, которые нельзя было отнести ни к одной из наук, но которые Аристотель читал ученикам уже после всех наук, «после физики», как тогда называлось естествознание. Недолго думая, ученики так и назвали эти трактаты – «метафизика», или «после физики».

Слово неожиданно прижилось: им стали называть философию. Почему же это так случилось? Может быть, потому, что одно дело – физика, другое – то, что начинается дальше. Еще точнее: наука – нечто другое, нежели философия. Аристотель рассматривает то, что познаваемо нами только после природы (потому что лежит «позади» нее), но само по себе является первым. Метафизику называют также «первофилософией» со времени поздней античности и Средних веков. Предметом метафизики, в частности, являются понятия, о которых речь пойдет дальше: «бытие», «ничто», «свобода», «бессмертие», «Бог», «жизнь», «сила», «материя», «душа», «становление», «дух» (мировой), «природа». Необходимость раскрыть эти проблемы определяет духовный облик человека и составляет тем самым, говоря словами великого немецкого философа И. Канта, «неистребимую потребность человека».

Однако именно метафизические проблемы, которые в современной литературе часто называют гуманитарным знанием, т. е. знанием о человеке, человеческом духе, человечестве, стали в наши дни объектом острой критики. В начале прошлого века укрепилось новое философское направление – позитивизм. Позитивисты исходят из «позитивного», т. е. данного, конкретного, фактического, устойчивого, несомненного. Вот почему метафизические вопросы сторонники этой ориентации считают теоретически несостоятельными и практически бесполезными.

Например, можно поставить какой-нибудь важный вопрос, скажем: «Было ли начало, и будет ли конец мира?» На уровне конкретного знания эта проблема обсуждается и появляется тот или иной ответ. Но наши знания множатся. Этот вопрос возникает снова и снова. С полной уверенностью и до конца на него ответить невозможно. С точки зрения позитивиста, это неоправданный, праздный вопрос. Ведь он не может быть проконтролирован, истинность его не может быть доказана в опыте. Можно только предполагать, что мир когда-то возник и, наверное, придет к концу. Но ведь, философски рассуждая, можно прийти и к другому, тоже недоказуемому суждению: мир существовал и будет существовать вечно.

Позитивизм теснейшим образом связан с картиной мира и методами, которые свойственны естественным наукам. Вот почему его сторонники стали пытаться построить философию по меркам науки. Что это означало? Устранить из философии все, что не носит характер закона, проверенного факта, окончательного суждения. Увы, в этом случае от философии мало бы что осталось. Но, может быть, это и есть путь к более строгому и полезному знанию? Нет, такой путь годится для науки, но не для философии.

Коли так, то прагматисты пришли к убеждению, что наука способна потеснить философию. Позже идея верховенства точного знания как последней истины завладела учеными. Наконец и сами философы стали сомневаться порой в универсальности любомудрия. Прагматичному, расчетливому веку некогда рассуждать о том, что не связано со сложными, проблемными ситуациями. Дай бог, пережить кризисный момент. Много лет назад я слушал в Сеуле на Международном конгрессе по футурологии почетного президента Римского клуба Александра Кинга. Он говорил о том, что сегодня невостребованной оказалась не только философия. Людям, как выяснилось, не свойственна самая обыкновенная дальновидность. Политики занимаются текущими вопросами, пренебрегая стратегическим мышлением. Технократы пытаются изо всех сил разогнать локомотив современной цивилизации. Пусть мчится по рельсам навстречу неизбежной гибели? Как спасти человечество?