Владимир Мешков - Большевизм (понять и преодолеть)

© Мешков В. Ф., 2015

© ООО Издательский дом «БИБЛИО-ГЛОБУС», 2015

Анализируя моральное разложение русской интеллигенции в начале двадцатого века, С. Л. Франк задавался вопросом: «Отчего политические преступления так незаметно слились с уголовными и отчего «санинство» и вульгаризованная «проблема пола» как-то идейно сплелась с революционностью?» Сегодня аналогичный вопрос правомерно отнести к мировому «сообществу», в котором политические преступления совершаются в нарушение элементарных международных норм, а однополые браки и «гей-парады» не только не осуждаются, но в ряде стран признаются законом и уже освящаются церковью. И вслед за С. Л. Франком следует признать, что «ограничиться моральным осуждением таких явлений было бы не только малопроизводительно, но и привело бы к затемнению их наиболее характерной черты; ибо поразительность их в том и состоит, что это – не простые нарушения нравственности, возможные всегда и повсюду, а бесчинства, претендующие на идейное значение и проповедуемые как новые идеалы».

Если такой вопрос к цивилизации правомерен, значит в мировоззрении людей, её составляющих, по меньшей мере, не всё благополучно. Кризис политический и кризис нравственный одинаково настойчиво требуют вдумчивого и беспристрастного анализа. Воспользуемся анализом проблемы неблагополучности мировоззрения, блестяще выполненным русским философом С. Л. Франком в его статье «Этика нигилизма». Учитывая, однако, что обычные люди, не увлекающиеся философией, подобные труды обходят стороной и стремясь донести суть информации как можно более широкому кругу читателей предлагаю в качестве анонса статьи её краткий конспект (с попыткой привязки к современности), в котором лишь указываются истоки «большевизма», оставляя для желающих возможность прочитать статью полностью. В статье С. Л. Франка прослеживается процесс изменения мировоззрения русской интеллигенции от морализма через нигилизм и народничество к революционному социализму, основа которых: игнорирование объективных высших ценностей, внутренне имманентных человеку, при «обожествлении» внешних по отношению к сущности человека субъективных материальных нужд и потребностей, реализовать которые предполагается не для живых людей, а для людей отдалённого будущего.

Умонастроение современных людей в большинстве случаев можно назвать морализмом . Современное человечество в подавляющем большинстве своём не знает никаких абсолютных ценностей, никаких критериев, никакой ориентировки в жизни, кроме морального разграничения людей, поступков, состояний на хорошие и плохие, добрые и злые. Как будто немыслимы другие ценности, кроме нравственных. Идеалы истины, красоты, ценности теоретические, эстетические, духовные ощущаются смутно и неинтенсивно и, во всяком случае, всегда приносятся в жертву моральным ценностям. Вся история умственного развития человечества окрашена в яркий морально-утилитарный цвет. Общественные деятели ищут в мыслителях и их системах не истины научной, а пользы для жизни, оправдания или освещения какой-либо общественно-моральной тенденции. Эта характерная особенность мышления – неразвитость в нём того, что Ницше называл интеллектуальной совестью, настолько общеизвестна и очевидна, что разногласия может вызывать не её констатирование, а лишь её оценка.

Что касается ценностей религиозных, то может создаться впечатление, что современный человек религиозен и, что в России после периода насаждения атеизма религиозность населения увеличивается. Если под религиозностью разуметь фанатизм, граничащий с «идеей-фикс» и доводящий человека, с одной стороны, до самопожертвования и величайших подвигов, а с другой – до уродливого искажения всей жизненной перспективы и нетерпимого истребления всего не согласного с таким пониманием религии, то, конечно, современный человек может быть религиозным в высочайшей степени. Но при всём многообразии религиозных воззрений истинная религия всегда означает веру в реальность абсолютно ценного, признание начала, в котором слиты воедино реальная сила бытия и идеальная правда духа . Истинно религиозное умонастроение сводится именно к осознанию космического, сверхчеловеческого значения высших ценностей, и всякое мировоззрение, для которого идеал имеет лишь относительный человеческий смысл, будет нерелигиозным и антирелигиозным.

В суждении, что любовь к «небу» заставляет человека совершенно иначе относиться к «земле» и земным делам, содержится бесспорная и глубоко важная правда. Истинная религиозность несовместима с признанием абсолютного значения за земными человеческими интересами, с нигилистическим и утилистическим поклонением внешним жизненным благам.

Морализм мировоззрения современного человека есть лишь выражение и отражение его нигилизма . Правда, рассуждая строго логически, из нигилизма можно и должно вывести и в области морали только нигилизм же, т. е. аморализм. Если бытие лишено всякого внутреннего смысла, если субъективные человеческие желания – суть единственный разумный критерий для практической ориентировки человека в мире, то с какой стати должен я признавать какие-либо обязанности, и не будет ли моим законным правом простое эгоистическое наслаждение жизнью, бесхитростное и естественное?

Поскольку вообще с нигилизмом соединима общеобязательная и обязывающая вера, этой верой может быть только морализм.

Под нигилизмом С. Л. Франк подразумевает отрицание или непризнание абсолютных (объективных) ценностей.

Человеческая деятельность руководится или стремлением к каким-либо объективнымценностям (каковыми могут служить, например, теоретическая научная истина или художественная красота, или объект религиозной веры, или государственное могущество, или национальное достоинство и т. п.), или же мотивами субъективногопорядка, т. е. влечением удовлетворить личные потребности, свои и чужие.

Всякая вера, каково бы ни было её содержание, создаёт себе соответствующую мораль, т. е. возлагает на верующего известные обязанности и определяет, что в его жизни, деятельности, побуждениях и интересах должно почитаться добром и что – злом. Мораль, опирающаяся на веру в объективные ценности, на признание внутренней святости какой-либо цели, является в отношении этой веры служебным средством, как бы технической нормой и гигиеной плодотворной жизни. Поэтому хотя жизнь всякого верующего подчинена строгой морали, но в ней мораль имеет не самодовлеющее, а лишь опосредованное значение; каждое моральное требование может быть в ней обосновано и выведено из конечной цели, и потому само не претендует на мистический и непререкаемый смысл.