Евгений Иванов - Онтология субъективного

Кроме того, такая точка зрения противоречит интуитивно совершенно ясному переживанию наличия смысла в сфере субъективного именно как чего-то непосредственно известного, наличного, присутствующего во мне во всей своей сверхчувственной полноте. Таким образом, представляется разумным отказаться от идеи абсолютной внеположности смысла по отношению к сфере субъективного.

Но если смысл непосредственно присутствует в сфере субъективного, то его «неощутимость» может быть объяснена лишь особой формой его бытия.

Представляется возможным истолковать природу смысла, используя аристотелевские категории «актуального» и «потенциального» (или «возможного» и «действительного»). Если ощущения, образы и представления – это актуальное, действительное содержание сферы субъективного, то смыслы можно понимать как то, что сфера субъективного содержит в себе как «чистую потенцию», лишенную какого-либо актуального бытия (даже за пределами сферы субъективного). Напомним, что у Аристотеля «актуальное» и «потенциальное» – это онтологические категории, обозначающие особые формы бытия. Смысл, таким образом, – это особая потенциальная форма бытия.

Категория «потенциального» необходима в философии, прежде всего, для того, чтобы решить проблему отношения бытия и небытия. С одной стороны, еще Парменид указал на внутреннюю противоречивость понятия «небытия»: если бытие – это все сущее, то, помыслив небытие, как существующее, мы тем самым полагаем, что за пределами всего существующего есть какое-то другое сущее, что противоречиво.

Однако с другой стороны, философия не может обходиться без категории небытия – без нее невозможно объяснить ни рождение (переход от небытия к бытию), ни уничтожение (переход от бытия к небытию), ни движение, понимаемое в самом широком смысле. Но в силу противоречивости понятия «небытия», как чего-то существующего за пределами всего, что существует, необходимо выработать иное понятие небытия – которое находилось бы в пределах бытия. Потенциальное – это и есть, по сути, «небытие, существующее в переделах бытия» – «бытийствующее небытие». Его можно понимать как нечто промежуточное между бытием и «ничем», как небытие «чреватое» бытием, несущее в себе возможность бытия. Таким образом, потенциальное – это как бы «неполноценное» бытие, а именно – бытийствующая, онтологически наличная возможность «полноценного», актуального бытия.

Смысл, как мы его описали выше, по своему онтологическому статусу также есть некое «бытийствующее небытие»: он одновременно и существует и не существует, переживается и не переживается, присутствует в сфере субъективного и не присутствует. Именно поэтому мы и можем истолковать форму бытия смысла как онтологически наличное бытие потенций.

Понимание смысла как «потенциального» не является чем-то принципиально новым в философии. Так, например, у С. Л. Франка смысловой универсум («идеальная реальность») – определяется как потенциальная составляющая всеобъемлющего «конкретно-сверхвременного» бытия. «Царство идей» – пишет Франк, – «…есть царство возможностей» [212 с. 272]. Всеобъемлющее бытие, таким образом, оказывается здесь единством бытия действительного и бытия возможного. Смысл, имеющий в этом случае вполне объективный, надличный статус, – это единство всех возможных связей и отношений в составе бытия. Существенное отличие нашей концепции от концепции Франка заключается в том, что у нас потенциальность смысла выражает форму субъективной его переживаемости, форму присутствия смысла в сознании. У Франка же потенциальность смысла используется, прежде всего, для обоснования независимости идеального (смыслового) бытия от действительного (материального) бытия (возможность чего-либо независима и логически предшествует действительному бытию). По существу учение о потенциальности смысла восходит к неоплатонической концепции Нуса (Мирового Ума) как мира конкретно-возможного, т.е. как совокупности потенций (прообразов) чувственного бытия (конкретно-действительного), хотя в свою очередь Нус есть актуализация чисто потенциального Единого.

Определение смысла как «чистой потенции» может показаться парадоксальным. Действительно, как вообще возможно определить смысл через что-то иное, отличное от смысла? Ведь любое определение, объяснение – это тоже приписывание предмету некоего смысла, осмысление его. Таким образом, рассуждая о природе смысла, мы тем самым пытаемся найти «смысл смысла» (или «эйдос эйдоса»). По-видимому, этот парадокс можно разрешить, если предположить, что сама идея потенциальной формы бытия первично возникла именно путем наблюдения за формой существования или, вернее, присутствия в сфере субъективного смыслов. В таком случае, определение смыслов как «чистой потенции» тавтологично, так как «чистая потенция» – означает здесь лишь отрефлексированную бытийную форму самого смысла. В таком случае, «трансцендирование» – это содержательная сторона смысла, а потенциальность – его формальная сторона. Вместе с тем, наша способность рефлексировать структуру собственной сферы субъективного, различать в ней чувственное и сверхчувственное, указывает на то, что существует некий «сверхсистемный фактор», в котором снимается различие между чувственным и сверхчувственным и, следовательно, не следует потенциальное абсолютно противопоставлять актуальному, абсолютно обособлять эти две формы бытия.

Отметим, далее, что всякая потенция – это возможность перехода одной (наличной) актуальности в другую (возможную) актуальность. Актуальное в сфере субъективного представлено ощущениями, образами и представлениями, образующими в совокупности «субъективную действительность». Смыслы, таким образом, существуют как совокупность возможностей перехода от наличной субъективной действительности (чувственности) к возможной. В таком случае, переживание смысла – это переживание возможности других (актуальных) переживаний («предчувствование» других переживаний), а поскольку предчувствуемые переживания также могут обладать смыслом – то и переживание возможности других возможностей.

Выше мы определили (в первом приближении) смысл (в его «объективном» значении) как отнесение осмысливаемого элемента (слова, образа) к прошлому опыту. Непосредственное переживание смысла есть, в таком случае, переживание возможности отнесения данного чувственного элемента к прошлому опыту, т.е. предчувствование возможности «развертки» каких-то фрагментов этого опыта и возможности актуального сопоставления осмысливаемого элемента с этим развернутым опытом. Осмысление, таким образом, есть как бы «трансцендирование в потенции» – не осуществляя «развертки» смысла актуально, мы «проделываем» это «в потенции», т.е. как бы заранее предвидим, предвосхищаем возможность такой «развертки» (или какого-то другого использования) и переживание такого предвидения – это и есть непосредственное переживание смысла.