Евгений Иванов - Онтология субъективного

Все эти феномены показывают, что в нашей памяти потенциально хранится вся сенсорная и иная информация, полученная нами на протяжении жизни. Причем хранится в упорядоченной во времени форме. Следует подчеркнуть, что нам, по существу, не известны те нейрональные механизмы, которые были бы способны зафиксировать в мозге такой колоссальный объем информации (достигающий, по некоторым оценкам величины порядка 10 17 -10 20 бит). С этой точки зрения уже не представляется чем-то невероятным способность нашего мозга иметь «прямой доступ к прошлому», вместо того, чтобы записывать информацию посредством каких-то нейрофизиологических или нейрохимических процессов. Эта гипотеза одновременно объясняет и колоссальную емкость памяти, и временную упорядоченность воспоминаний. Кроме того, нужно отметить, что и с физической точки зрения «прямой доступ к прошлому» – не есть что-то абсурдное, физически невозможное. Так, теория относительности рисует нам мир, в котором время с необходимостью мыслится пространственно-подобным, т.е. протяженным (поскольку временной континуум неотделим однозначно от пространственного континуума) и, следовательно, с этой точки зрения, прошлое никуда не исчезает – оно столь же реально, как и настоящее.

Мы видим, что и актуальная (единовременная), и временная целостность «Я» оказываются смысловой целостностью – единством смысла, пронизывающего последовательные во времени действительные (чувственные) субъективные состояния. С этой точки зрения «Я» – это сфера субъективного, взятая в аспекте ее сверхвременного единства, причем смыслового единства. «Я» тождественно не текущему состоянию субъективной сферы, а всей последовательности связанных единым смыслом субъективных состояний (также как, например, роман Л. Толстого «Война и мир» – это вся книга в целом, а не отдельная страница или глава). По сути, вообще не корректно говорить о «Я» как о чем-то актуально существующим или говорить о «текущем состоянии Я». «Я» вне течения времени, есть нечто «времяобъемлющее» и причастно актуальному «сейчас» лишь постольку, поскольку последнее входит в «Я» в качестве элемента.

Вместе с тем, единый смысл, соединяющий последовательные состояния сознания в единое целое – это и есть реальная личность, понимаемая как живое, духовное, сверхвременное (пребывающее в Вечности) «существо», идеальный «организм». Личность – это, по существу, есть сфера субъективного, взятая во всей ее полноте. Специфика конкретной личности определяется ее смысловым строением, т.е. «устройством» ее индивидуального «смыслового поля». (Напомним, что «личность» мы рассматриваем здесь, в соответствие с планом нашего исследования, лишь с «формальной» точки зрения, т.е. как специфическую «бытийную форму», и не вникаем в содержание, которое существует в этой форме. Поэтому мы вполне можем опустить здесь проблематику социально-культурной детерминации личности, которая сама по себе важна, но не имеет отношения к нашему исследованию).

Заметим, что понимание личности как онтологически наличной, присутствующей в составе бытия сущности в любом случае несовместимо с «актуализмом», т.е. точкой зрения, согласно которой реально существует только то, что существует «сейчас» (в настоящем). Действительно, личность, очевидно, не есть нечто «мгновенное», т.е. существующее на сколь угодно малом временном отрезке. Бессмысленно говорить о личности, имея в виду интервал времени порядка нескольких секунд или минут. Личность проявляется лишь в масштабе часов, дней, месяцев, лет. Сверхвременная природа смысла позволяет представить личность как нечто одновременно и протяженное во времени и вполне реальное.

Выше мы обозначили совокупность индивидуальных смыслов (совокупное «знание», заключенное в сфере субъективного) как «Я-идею». Теперь мы приходим к выводу, что личность – это и есть «Я-идея». Однако, трактовка «Я-идеи» как реальной «эмпирической личности» сталкивается с существенной трудностью. С одной стороны, «Я» есть нечто по своей природе неизменное, тождественное себе (если «Я» есть «субъект» тождественный совокупности своих «предикатов» – а именно это и утверждает «имманентная» теория «Я», то всякое изменение хотя бы одного предиката неизбежно превратит «Я» в «не-Я»), а с другой стороны, реальная «эмпирическая» личность – это нечто непрерывно меняющееся, развивающееся.

Решение этого противоречия, по-видимому, заключается в понимании «Я-идеи» как некой «абстрактной» идеи, объемлющей своим смыслом не только реальную личность, но и все возможные (виртуальные) личности, т.е. все те личности, которые могли бы возникнуть на основе данного «Я» в других обстоятельствах. Действительно, если бы я сегодня вместо того, чтобы писать эту работу, пошел в гости, в театр и т. п. – это привело бы к некоторому изменению моей личности – в состав моего «Я» вошли бы какие-то другие переживания. Но тождество моего «Я» от этого, по-видимому, не будет утрачено. (Если, конечно, не предположить, что все события моей жизни заранее жестко предопределены). Следовательно, тождество моего «Я» совместимо с различными (но, вероятно, не любыми) вариациями личности. Если мы, учитывая это, хотим сохранить понимание «Я» как некоего вполне определенного содержания (информации, знания), то все эти допустимые вариации личности должны уже заранее содержаться в «Я-идее» в какой-то неявной, имплицитной форме. (Если я есть все то, что я переживаю, то, очевидно, я есть также и все то, что я могу пережить в будущем или мог бы пережить в прошлом – при иных обстоятельствах моей жизни).

Таким образом, мы приходим к выводу, что «Я» тождественно не конкретной, ограниченной какими-то рамками «эмпирической» личности, а бесконечной стационарной структуре – «пучку» «виртуальных» личностей, воплощающих в совокупности конкретную, уникальную «Я-идею» – идею данной, конкретной и бесконечно многообразной в своих возможных воплощениях, духовной индивидуальности. Это реальное, неизменное, тождественное себе наше «Я» можно назвать «метафизической личностью», в отличие от «эмпирической личности» – определяемой конкретной биографией субъекта. (Наличию в составе «Я-идеи» «виртуальных» составляющих соответствует присутствие в составе смыслового поля не только «действительной» (построенной на основе личного опыта) «картины мира», но также и бесконечного множества «возможных» «картин мира», которые также участвуют в актах смыслообразования. Всякое осмысление предполагает соотнесение осмысляемого объекта не только с действительными, но и с возможными предметами и ситуациями, предполагает видение этого предмета в системе многих альтернатив, – что позволяет человеку в той или иной мере «оторваться» от наличной ситуации, дистанцироваться от реального мира. Этот относительный «отрыв от реальности» – и есть, по существу, основание специфически человеческого способа видения мира, есть основа его сознания и самосознания – см. подробнее п. 4.2).