Анатолий Новый - Аномальный район

Ваня вышел на полянку и сел на кочку, радуясь окружающей природе. Над травой порхали маленькие и большие бабочки чудесной окраски, как вертолёты зависали на месте стрекозы, веял чуть-чуть прохладный ветерок, приятно обдававший исцарапанные лицо и руки.

Вдруг Ванюша почувствовал на себе чей-то жуткий прожигающий взгляд. Было совершенно ясно, что на него сзади смотрит какое-то страшное существо. Он резко обернулся, но никого не увидел, только на дереве закачалась ветка, будто там за деревом кто-то прятался, а может быть, просто взлетела птица. Ванюша, наполненный непонятным жутким страхом бросился бежать домой. Бежал, не чувствуя дороги, куда глядели глаза, лишь бы подальше от того страшного места. Усталости не чувствовалось, был слышен сильный стук своего сердца, кровь бросалась в голову. Перепрыгнув с разбегу через ручей, мальчик узнал его. Он тут же умылся, загребая побольше холодной успокаивающей воды, которая остужала голову.

У избушки Ваню встретил нахмурившийся дед, всё время молчавший, а тут вдруг набросившийся на мальчика с упрёками:

– Зачем ты так далеко уходил, заблудиться хотел?! Лес дрёмный, тёмный, забредёшь – пропадёшь.

Лёша будто угадал тревожное состояние мальчика и нагнал на него ещё больше страху:

– Теперь я буду уходить в лес ночью. Ты должен уснуть, пока часы не пробьют полночь. Никуда не уходи, никому не открывай.

Ванюша непонимающе слушал его, но расспрашивать не решился, к тому же вряд ли из него можно было что-то вытащить, он и так сказал слишком много, теперь, наверно неделю молчать будет.

Вечером после ужина Лёша ушёл по лесничим делам на всю ночь, ещё раз предупредив Ваню, чтобы он уснул до полуночи. Но мальчугана, наоборот, это предупреждение очень заинтересовало: что же будет в полночь? Хоть и страшно, но любопытство пересиливало, поэтому никак не спалось.

* * *

К полуночи налетел ветер, нагнал туч, и хлынул дождь, как из ведра, барабаня по окнам крупными каплями. Наступила кромешная мгла. Тут часы громко пробили двенадцать раз. Дождь перестал, стихло. Мальчик напряжённо прислушивался и вглядывался в темноту за окном, кажется, там что-то есть, да вот залетали светлячки; жёлтые, красные, зелёные огоньки, они весело забегали по стёклам.

Ваня для начала спрятался под одеялом; осторожно высунув нос и тараща глаза, он завороженно наблюдал танец огоньков на стекле. Нет, это были не светлячки. Огоньки разнообразными искрами падали на окно, образуя замысловатый танец, и исчезали, а им на смену прилетали откуда-то другие. Мальчик, пересиливая испуг, решил выяснить природу этих огоньков. Он высунулся из-под одеяла и на цыпочках подошёл к окну. В тот же миг огоньки пропали, а за окном в лунном свете промелькнула какая-то тень, она метнулась в сторону и куда-то спряталась. Ваня в испуге отпрянул от окна и, дрожа всем телом, забрался под одеяло. Тень могла быть чья угодно – от ночной птицы до зверька какого, но она произвела на мальчика то же жуткое впечатление, которое он почувствовал на полянке, когда прятался, когда ощутил на себе чей-то прожигающий взгляд. Что-то общее было между тем взглядом и этой тенью, от них исходила одна и та же пугающая тревога, вселяющая в мальчика ужас. Он не знал, как долго дрожал под одеялом, он также не знал, что делать и не мог ничего делать. Страх подействовал парализующе. Бежать было некуда. Спрятаться больше негде.

Вдруг на стекле окошка отразилась та самая тень. Какое-то страшное существо, наводящее ужас, было рядом, за окном. Оно никуда не исчезало, наоборот, чувствовалось, что оно приближалось к окну. Ванюша замер, перестал дышать, ему хотелось кричать, но не мог и рта раскрыть, скованный жутким страхом. Лишь мысли его обратились к единственно возможному спасителю: «Дед! Где же дед?! Лёша, где ты?!» И тут откуда-то издалека послышался протяжённый знакомый свист: «Фью-и-и-ить, фью-и-и-ить». Тень остановилась, замерла и стала потихоньку удаляться, пока не пропала совсем. Спасительный свист уже был гораздо ближе. Ясно раздалось хлопанье крыльев, а затем и громкое карканье. Ворона приветствовала приближающегося деда, а может быть тоже, как и Ваня, ожила, сбросив с себя оцепенение от навалившегося страха. У мальчика отлегло от сердца: «Наконец-то. Дед.» Только теперь он ощутил всесильную усталость от пережитого напряжения и с глубоким успокоительным вздохом провалился в безмятежный сон. Он уже не слышал, как вошёл Лёша.

Утром Ванюша проснулся внезапно с вздрагиванием, словно очнулся от забытья. По вставшему солнцу было видно, что Ваня проспал намного дольше обычного. Так ведь и уснул-то гораздо позже. Он сразу вспомнил о том, что произошло ночью. Завтрак у деда как всегда уже был готов. Ворона встрепенулась и издала хриплое карканье, здороваясь с Ванюшей. Ванюша в знак приветствия ответил ей поднятой рукой. Между ними уже успели установиться дружеские отношения, и Ванюше не пришлось сооружать рогатку для вороны, как он любил это делать обычно. Видимо, эта ворона оказалась хитрее и сразу поняла по характеру мальчика, чем для неё может обернуться непочтительное отношение, поэтому она упредительно выражала своё расположение к маленькому, но по всему видно, удаленькому гостю. В свою очередь Ванюша с уважением оценил необычные достоинства хитрой вороны. Она ему явно понравилась.

За завтраком Ваня понуро молчал. Не решился он рассказывать деду про ночное происшествие. Да и что он мог рассказать? Что до смерти испугался какой-то тени? Мало ли теней ночью может упасть на окошко. Может ветер деревья качал, ведь он ничего не видел. Дед тоже хмуро молчал, как и весь день. Лишь вечером уходя, предупредил, что на этот раз уйдёт ещё дальше и поэтому вернётся позже, как и в прошлый раз велел уснуть до полуночи. Но Ванюша и не думал засыпать. С самого утра он стал готовиться к предстоящей ночи. Он был уверен, что тень появится опять, обязательно появится. И Ванюша весь день собирал свою смелость, он решил пересилить страх. Действительно. Он был далеко не робкого десятка, наоборот, все в классе уважали его за храбрость, он был самым отважным хулиганом. Он первым в классе отважился закурить папиросу; вступал в пререкания с учителями, когда те кричали почём зря из назидательно-воспитательных целей; не боялся получать двойки за невыученные уроки, хотя то и дело получал от отца подзатыльники. На отца не обижался, относился к подзатыльникам с пониманием. Что поделаешь, такова обязанность отца – воспитывать. Он даже сочувствовал отцу, что тому выпала такая нудная обязанность выдавать подзатыльники. Мама всё причитала, охала, стыдила. Но всё это он совершенно пропускал мимо ушей. Поэтому ему было с родителями легко, это им было с ним трудно. Ну, стало быть, нелегка родительская доля. Особым уважением в школе Ваня пользовался за справедливость. Он всегда брал слабых под защиту, бесстрашно вступая в стычки даже со старшеклассниками, когда те отбирали у малышей монеты или развлекались издевательствами над ними. Конечно, Ваня при этом бывал часто и крепко бит, но никогда не сдавался и брал настырностью и измором. Старшеклассники даже стали загодя обходить его стороной на всякий случай; уже знали, что с ним лучше не связываться, этот всю душу измотает, не отцепится, пока своего не добьётся.