Паола Волкова - Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 1

Автопортрет в золотой тоге

Дальше. Есть одна замечательная деталь. Эти Медичи, а это мало, кто знает, были создателями тайного рыцарского ордена. Ордена волхвов. Если вы обратите внимание, то в эпоху Возрождения нет ни одного художника, который не написал бы картину на этот сюжет. Почему они создали этот орден? Что за странная организация, имеющая свой кодекс и малое количество людей?

Потому что они волхвы – свободные люди, с внутренней свободой, прорицающие будущее. Они первыми пришли в ясли и первыми прикоснулись к новой истине и новому времени. И они принесли свои дары вечности этому новому времени, включая и злато, и ладан, и мИру. Они чувствовали себя теми, кто первыми распахивает двери новой эпохи. Они первыми дают увидеть нам эту истину. Поэтому они и называют себя предтечами, прорицателями, волхвами.

Эта эпоха дает гениальную армию философов-архитекторов, которые основывают рыцарские ордена. Рыцарские ордена всегда существуют в обществе. Они назывались по-разному и складываться начали тогда, когда стало складываться сообщество европейского рыцарства, задачей которого была исторический передел. Как бы вы их не называли: убийцы, кровопийцы, захватчики, еще как-то, они были рыцарями обета и служения.

Они трепетно относились к своим кодексам рыцарства, а вот соблюдали они их или нет и, если соблюдали, то как – это другой вопрос. Но кодекс был и прецедент философа и рыцаря был и поэтому такое барахло, ужасный человек, Синяя борода, как Генрих IV держал при себя философов и рыцарей. Эпоха Возрождения разлита внутри себя. Когда Джулиан Медичи на ступеньках кафедрального собора, во время заговора Пацио закрывает собой Флоренца, он закрывает его не только потому, что тот его брат – он совершает рыцарский поступок.

Во все времена для развития истории необходима элита. Необходимы те, кто творят идеи. Это не аристократы и не короли – это Боттичелли, это Шекспиры, это Леонарды. Это элита – самое передовое сознание, формулирующее время, в котором мы живем. Они обязательно позиционируют себя как рыцари, что служат высшей духовной инстанции – прекрасной даме. Чтобы они не делали, чтобы не творили, для них всегда существовал историко-героический образ. Они пъедесталированы и с этим они аукались с античностью. Это все не просто. Это общество героических людей и героического сознания. История Флоренции и Венеции была в голове любого человека. Они были законодателями мысли. Фридрих всегда оппозиционировал себя, как рыцарь и не случайно сказал: «Какой там дом! Приют переносим, пусть смотрит на свою башню. Он у нас один».

Прекрасная дама, рыцари служения, художники, мировая элита и наступает момент, когда история начинает себя позиционировать иначе. Я понимаю, что надоела вам, читая эпоху Возрождения. Но я просто хочу вернуться к этой теме с другой стороны. Она дает нам понять, что, делая саму себя, истощает и свои идеи, и свою историю.

Начиная с 17 века, когда был рассвет философии, она переходит на другой этап. Если в эпоху Возрождения художники вбирали в себя все то, что разделяется на виды и жанры, то позднее, когда начинают происходить очень странные вещи, наступает такой момент, что они – художники, вынуждены выражать это другое, новое, историческое время.

Я обожаю 17 век. Посмотрите на эту картину. Это лондонская вещь и когда я ее увидела, у меня ноги приросли к полу. Питер Брейгель «Поклонение волхвов».

Поклонение волхвов

Все другое. Все принципиально другое. Вот тетенька такая фламандская, тупорыленькая – сидит и держит такого странного толстенького младенца.

Поклонение волхвов (фрагмент)

А Иосиф крепкий мужик такой. Дальше происходит следующее. Видите, стоят римские воины, которые потом совершат вифлеемское избиение младенцев? Как у них рты раскрыты? Они отделены от этого места. Иосиф стоит, а ему шепчут: «Бери свою бабу и давай отсюда!» Это не Джотто, у которого ангелы на ухо шепчут. Нет, здесь ему на ухо шепчут совсем не ангелы, а односельчане. И это, чуть ли не центральная часть картины.

А какие волхвы интересные. Я, когда увидала этот грандиозно написанный розовый пустой рукав… Господа режиссеры, посмотрите, они же все плешивые, подобострастные. Тетка сидит с младенцем и принимает дары, лицемерные странные волхвы. Очень красиво написано, сочетание какого-то наполненного цвета, как вино с голубым и красным. Так симфонично по цвету. И этот пустой рукав бессилия и в нем пустота, там ничего нет. И эта беспомощность режет глаз. И с правой стороны бедуин в белой бедуинской одежде и написано сказочно. Он был художником высочайшего класса и бесподобно чувствовал цвет, так сильно устраивал композицию и принимал потрясающие пространственно-цветовые решения. Это был человек иного сознания.

И процессы, которые начались, были очень сходными и странными. С самого конца 15 века, на протяжении всего 16 века испанцы вывозят кораблями из Латинской Америки золото, жемчуг, наркотики, меха. Первое, кому стало плохо – это России. Мы жили не тужили, а все решил золотой петушок. Продавали меха, жемчуг, белую поганку. Крепостного права не было.

Студенты:До Петра Первого.

Волкова:Нет! Его ввел Иван Грозный!

Студенты:Нет, Петр Первый.

Волкова:Вы мне рассказывать будете?! Иван Грозный ввел крепостное право после взятия Казани.

Студенты:Но закон!

Волкова:Закон это одно дело, но фактическое закрепощение крестьян началось с Ивана Грозного. А что Петр Первый? Когда нам пришлось слезть с печи и думать, что делать? – это было испанское завоевание. Это первое и очень большое историческое изменение в России.

Вы не представляете, как мы все хорошо жили. Другое дело, что безалаберно. Пили, еще что-то, но что касается достатка здесь все было великолепно. Платили князю дань белой поганкой. То есть доброкачественным наркотиком. А испанцы своим табаком табуретку из-под нашего зада и вышибли. Я сейчас расскажу совершенно удивительную историю этого фантастического кризиса. Он связан с концом 1492 года. Помните я говорила о рыцаре и философе? У нас начинается пиратское движение, а это не менее важно, чем крестовые походы. Пиратами надо заниматься, изучать, снимать фильмы, обдумывать, потому что это такое же принципиально важное и серьезное общеевропейское историческое явление, только вывернутое наизнанку и инсценированное испанцами. Англичане первые пираты мира, французы вторые, а третьи не в счет. А эти вместе с испанцами – это нечто! Это время нового сознания. Расщепленного. Дегероизированного. Сама героика пиратства – это героика капитана Флинта с деревянной ногой и попугаем на плече.