Виталий Воротников - Кого хранит память

Вел Секретариат М. А. Суслов. Сначала пригласили Н. М. Мирошниченко. Минут через 30 он вышел, вид угнетённый. Позвали меня. Я вошел, поздоровался. Обстановка доброжелательная. А. П. Кириленко, Д. Ф. Устинов, П. Н. Демичев подали одобряющие реплики. Настороженно смотрел Ф. Д. Кулаков, с ним я не был знаком. Вместо ожидаемого мною официального утверждения, пошла товарищеская беседа, обмен мнениями о делах в Воронежской области, в Куйбышеве, в Тольятти. О месте Самарских заводов в развитии авиации, освоении космоса. О моем участии в этой работе. Потом вновь о Воронежских проблемах, о том, что главное там, – укрепить руководящие кадры, мол, люди распустились…

М. А. Суслов молчал, потом заговорил: «Мирошниченко не оправдал доверие ЦК. Допустил много ошибок. Ему пытались помочь, но он не сделал выводов из критики. Воронежская область серьёзно отстала в развитии сельского хозяйства. Первый секретарь обкома неправильно повел себя в быту. ЦК освободил его от работы и рекомендует Вас, товарищ Воротников. Ваше слово?» Я не стал особенно распространяться. Поблагодарил за доверие и сказал, что постараюсь оправдать его. Но, просил учесть, что я – инженер, а не специалист сельского хозяйства. Репликами те же секретари ЦК поддержали рекомендацию: кругозор, заводской опыт, методы организации промышленного производства, внимание к людям, хорошие отзывы, как о председателе облисполкома и т. д. Короче – рекомендовать. М. А. Суслов спросил: «Мнение единое? Хорошо. Всё, успехов Вам». И я ушел.

После заседания Секретариата, подождал И. В. Капитонова и с ним, примерно в 18.30 пошли к Л. И. Брежневу. Он постоянно работал тогда в здании ЦК КПСС, здесь же на 5-м этаже его кабинет. Лишь заседания Политбюро проходили в Кремле. В середине 70-х годов он практически переместился в кремлевский кабинет. Встретил меня Л. И. Брежнев приветливо. Сел за большой стол совещаний, с торца, мы с И. В. Капитоновым с обеих сторон стола. Спросил: «Ну, как настроение?» Я ответил: «Волнуюсь, задача стоит непростая. Хотя я и из Воронежа, но область знаю мало. Новые люди, сложная, как говорят товарищи, ситуация в кадрах. Согласие дал. Буду работать в полную силу».

Затем пошел спокойный, доброжелательный разговор. Леонид Ильич стал расспрашивать об обстановке в Куйбышевской области. Как проходит зимовка скота? Хватит ли кормов? Каково состояние озимых? Я отвечал, что корма есть, привесы скота на откорме неплохие, повышается и продуктивность молочного стада. Озимые пока терпят (брали пробы и отращивали), но морозы крепнут, а снега в поле мало. Поэтому есть опасения за сохранность озимых. Он посетовал, что во многих районах страны такая же тревога. Спросил о снабжении населения продуктами. Я объяснил, что ресурсы есть, все основные продукты в достатке. Однако ассортимент мясной и молочной продукции ограничен. В Тольятти держим снабжение чуть лучше, чем даже в Куйбышеве.

Потом Л. И. Брежнев обратился к Тольяттинской теме. Как идет строительство автозавода? Какие цехи ещё не сданы? Какое отношение народа к машинам «Жигули»? Я объяснил, что строительство производственных цехов на завершающей стадии. Сейчас полным ходом ведутся благоустроительные работы, завод приобретает отменный вид. Но здорово отстает строительство в автозаводском районе жилых домов, объектов торговли, быта, культуры. Особенно плохо идет сооружение предприятий в так называемой промышленно-коммунальной зоне. Вообще же можно только поражаться. Таких темпов строительства ещё не было. Что сделано за четыре с небольшим года! Ведь осваивали до одного млн. строительно-монтажных работ в сутки! Какой великолепный заводище получила страна!

Сейчас завод вышел на выпуск 350 машин в смену, темпы наращиваются ежемесячно. Условия труда хорошие. На производстве все социальные и бытовые вопросы решены на высоком уровне. Леонид Ильич перебил меня: «Ну, а каковы машины, будут ли брать „Жигули“ на экспорт?» Я ответил, что эксплуатационные показатели автомобиля высокие. Это поняли, берут Тольяттинские машины лучше «Москвича», причем и на экспорт.

Перешли вновь к Куйбышеву. Он стал вспоминать о С. П. Королеве, своих впечатлениях о заводах, где делалась знаменитая «Семерка». Сетовал, что Сергей Павлович так рано ушёл из жизни: «Он бы, обязательно довел ракету „Н-1“ до ума!»

Затем повел речь о Воронеже: «Область эта видная, всегда о Воронежской области слышал лишь хорошие отзывы. Сейчас дело разладилось. Мирошниченко забражничал. Делом не занимается. Распустил дисциплину. Товарищи возились с ним, но… решили его освободить. Я Черноземье знаю. Был в Курске, в Орле, хорошо знаю Харьков, но в Воронеже не был. Не пришлось. Говорят, что и город хороший. Да, что я тебе рассказываю? Ведь это твоя родина. Кстати, – повторил он слова И. В. Капитонова, – это мы учли, направляя тебя в Воронеж». Спросил: «Давно там не был? Остались ли в городе родственники?» Я ответил: «Давно, в 1963 году. Ну, а родственников, особенно дальних, более чем достаточно». Он засмеялся: «Вот, смотри, не поддавайся, а то сядут на шею». И также со смехом стал рассказывать, что после того, как его перевели на работу в ЦК, к нему пошли письма и ходоки «от родственников». Одна, из наиболее настойчивых, пробилась на прием: «Вошла, и ко мне с объятьями, – „Дядя, Лёня!“ А, я её первый раз вижу, эту племянницу. Вот так, как избрали секретарем ЦК, сразу нашлись родственники». Отсмеявшись, Леонид Ильич закончил: «Вообщем, даем тебе добро. Приедешь, осмотрись, не торопись, разберись. Если надо поможем, – кивнул И. В. Капитонову. – Желаю успеха». Я поблагодарил, он проводил до двери кабинета, попрощались, и я ушел.

Что следует сказать? В начале 1971 года Л. И. Брежнев мало отличался от того, у которого я был в 1967 году. Он свободно и заинтересованно вёл беседу по многим вопросам. Спрашивал, слушал, не терял нить разговора. Манерой поведения он, как и тогда, подчеркивал свою значимость, можно сказать, стремился «произвести впечатление» на собеседника. Внешне, мне показалось, немного похудел. Вид усталый, болезненный. Постоянно курил одну за одной сигареты. Пил кофе с молоком. Кашлял. Говорил хрипловатым голосом. Однако, был участлив, доброжелателен. Общее впечатление от встречи и беседы у меня осталось благоприятное.

В ноябре 1971 г. очередой Пленум ЦК. С большой речью на Пленуме выступил Л. И. Брежнев. Сначала он говорил по повестке, оценил проект плана, высказал замечания в адрес некоторых министерств, покритиковал работу партийных комитетов, но, в итоге, призвал одобрить представленный проект плана и бюджета на 1972 г. Затем, сославшись на мнение Политбюро, доложил о международной деятельности КПСС после XXIV съезда партии. Хочу отметить, что эта часть выступления носила аналитический характер. Выстраивалась принципиальная позиция, формы и методы действий КПСС на всех основных направлениях международной политики.