Сергей Данилов - Эволюция канадского федерализма

Сходным был подход крупного французского юриста-конституционалиста М. Ориу. Он разделял мнение Эктона о благотворности децентрализации распределения государственной власти как действенного средства против административной сверхцентрализации, «не знающей разумных пределов». Положения Кэлхуна о неотъемлемом праве субъектов на суверенитет были преобразованы у Ориу в тезис несколько иного содержания – о «децентрализации суверенитета». [34] Ориу М. Основы публичного права. М.: Госиздат, 1929. С. 545–548, 567. Необходимо отметить, что в отличие от большинства западноевропейских юристов-конституционалистов (А. Бореля, Л. Дюги, Г. Еллинека и др.) Ориу не дал целостной характеристики федеративной формы государственного устройства и не стремился в полной мере к выявлению его специфических качеств. Фактически французский ученый оказался близок к тому, чтобы отождествить федерацию с конфедерацией и даже с децентрализованной унитарностью. Разницу между тремя вариантами государственного устройства он вольно или невольно растворял в анализе потребностей противодействия процессам сверхцентрализации. Работы этого юриста стали одной из отправных точек концептуальных построений современных политологов.

Заслуживает упоминания тот факт, что только к концу XIX в. конституционно-правовая наука и политология, освоившие опыт функционирования различных моделей федераций, сложившихся в Северной и Латинской Америке, смогли окончательно расстаться с восходившим к «Духу законов» Монтескьё тезисом о том, что федеративная модель государственного устройства будто бы «противопоказана» территориально протяженным странам. Накопленная к тому времени конституционная практика федеративных государств в Канаде, США и других странах способствовала вскрытию недостаточной доказательности данного тезиса. Напротив, обширная территория страны стала с конца XIX – начала XX столетий рассматриваться конституционно-правовой доктриной во многих странах в качестве одной из предпосылок необходимости федерализации формы административно-территориальной государственной организации. [35] См.: Giguel G. Le droit constitutionnel et institutions administrative. P.: Larousse, 2007; Ormsby W. The Emergence of a Federal Concept in Canada. Toronto; Buffalo: Univ. of Toronto Press, 1969. Указанное положение разделяется отечественной наукой конституционного права. [36] См., напр.: Чиркин В. Е. Опыт зарубежного управления (государственное и муниципальное управление). М.: Юристъ, 2006. С. 52–53.

Определяющее воздействие на конституционно-правовую мысль Канады неизбежно должны были оказать оценки федерализма, выдвинутые в рамках конституционной доктрины стран «общего права», в которой значительная роль отводится таким источникам правового регулирования, как конвенциональная норма, правовой прецедент и прецедент судебного толкования. Ощутимо меньшим было влияние, оказанное на канадских теоретиков и практических деятелей доктринальными трудами, созданными в рамках правовой семьи романо-германского права. Ниже будет показано, что рассмотренные выше оценки, выводы и гипотезы теоретиков и практиков (Т. Джефферсона, Дж. Медисона) подверглись на канадской почве не только заимствованию, но и творческому осмыслению, обработке и обогащению.

По сравнению с ведущими государствами семьи «общего права», определяющими магистральные направления ее правового развития, – Соединенным Королевством Великобритании и Соединенными Штатами Америки – конституционная доктрина Канады стала складываться поздно. Она оформилась только к середине XX столетия и к тому же под значительным воздействием сложившейся к тому времени политической науки (см. ниже). Отсутствие у доминиона статуса суверенного государства, эволюционный характер обретения Канадой независимости от метрополии (в отличие, например, от Ирландии, Индии, Соединенных Штатов) сыграли роль весомых правовых и социально-культурных факторов, которые серьезно затормозили формирование самосознания канадского общества в целом и надолго сделали бесцельным формирование самостоятельной конституционной доктрины, в частности. [37] Подробнее см.: Whitaker R. A Sovereign Idea. Essays on Canada as a Democratic Community. Montreal; Kingston: McGill-Queen’s Univ. Press, 1999. Ведь по умолчанию подразумевалось, что к Канаде вполне применимы почти все постулаты, созданные британской конституционно-правовой доктриной. [38] Красноречивый факт: некоторые канадские исследователи даже в настоящее время, когда Великобритания не является более метрополией Канады, не перестают при анализе конституционных институтов федерации XX – начала XXI столетий обращаться к трудам не только сравнительно близких к нам во времени ученых – А. Дайси, А. Дженнингса или Э. Мэя, но и британских средневековых правоведов, в том числе Дж. Фортескью, который писал в XIV в. См., напр.: Rethinking the Constitution. Perspectives on Canadian Constitutional Reform, Interpretation and Theory / ed. by A. Peacock. Oxford; N. Y.: Oxford Univ. Press, 1996. P. 224–229.

В понимании природы собственного государства политические и интеллектуальные круги канадского общества долго делали упор на форме правления – на общем с метрополией парламентском верховенстве в монархическом государстве при серьезной недооценке роли и места формы административно-территориального устройства. Прагматически созданная канадцами, не имевшими заранее согласованной и целостной конституционной концепции (см. п. 2.1 наст. изд.), самобытная модель федеративных отношений пробудила некоторый интерес отдельных исследователей в странах континентально-европейского права (см. выше). Вместе с тем канадская модель федерализма довольно долго игнорировалась конституционно-правовой мыслью стран «общего права». Это нашло особенно яркое отражение в работах даже такого выдающегося юриста-конституционалиста, как А. Дайси (1835–1922), внимание которого, казалось бы, должны были привлечь особенности форм государственного устройства, складывавшиеся в странах Британской империи. [39] С 1926 г. – Британского содружества наций. Однако вместо развернутого анализа особенностей модели федеративных отношений, развивавшихся в Канаде, Дайси охарактеризовал федерализм в качестве «слабой формы государственного устройства… чуждой идеям британского конституционализма, могущей стать опасной для Британской империи». [40] Dicey A. Op. cit. P. XCV, XCIX, CVII, 85–86, 395. В этой основной, ставшей классической работе Дайси модели федеративного государственного устройства автором отведено менее 20 страниц из почти 500, из них канадскому федерализму – порядка одной страницы против 15 страниц, отведенных швейцарской и американской модели федерализма. Вместе с тем Дайси справедливо усматривал в канадской модели административно-территориального устройства федеративное, а не конфедеративное государство (Ibid. P. 396). Вслед за Кэлхуном он признавал, что федеративное государственное устройство означает «разделение верности» между центром и членами федерации (Ibid.). Однако правового анализа феномена «разделения верности» Дайси не дал. Указанное мнение, заслуженно оцененное в отечественной правовой науке как проявление формально-догматической методологии, [41] Современное буржуазное государственное право. Критические очерки. Т. 1. Наука буржуазного государственного права / отв. ред. В. А. Туманов. М.: Наука, 1987. С. 48. звучало в Канаде весомо ввиду ее конституционно-правовой зависимости от метрополии, в разработке конституционной доктрины которой Дайси принимал самое деятельное участие. [42] См., напр.: Sproule-Jones M. The Enduring Colony. Political Institutions and Social Sciences in Canada // Publius. A Journal of Federalism. 1984. Vol. 14. No. 1. P. 90–97.