Р. Соколова - Современные проблемы Российского государства. Философские очерки

Согласно Лосеву, чудо состоит вовсе не в том, что законы природы нарушены или что оно не объяснимо средствами науки. Явление, совершенно точно вытекающее из системы мирового механизма, может быть иной раз гораздо большим чудом, чем то, о котором неизвестно, какому механизму и каким законам природы оно следует. Помимо этой, распространенной механистической теории, Лосев обратил внимание на еще целый ряд теорий чуда, которые почти все страдают одним существенным недостатком, а именно: заменяют анализ самого понятия манифестацией собственного отношения к этому понятию (чудо как продукт первобытного анимизма, как результат гипноза, внушения, вымысла и т.д.).

Ученый настаивал на том, что чудо есть явление социальное и историческое, законы же природы суть установки и явления механические. В чуде мы имеем дело прежде всего с совпадением или, по крайней мере, с взаимоотношением и столкновением двух каких-то разных планов действительности, что, по-видимому, и заставляло многих говорить о вмешательстве высших сил и о нарушении законов природы. Но прежде всего, чудо есть взаимоотношение двух (или большего числа) личностных планов. Что это означает?

Согласно Лосеву, подлинного, чудесного взаимоотношения личностных планов надо искать в сфере одной и той же личности. Несомненно, это есть планы внешне-исторический и внутренно-замыслен-ный, как бы план заданности, преднамеренности и цели. Итак, в чуде встречаются два личностных плана: 1) личность сама по себе, вне своего изменения, вне всякой истории, личность как идея, как принцип, как смысл всего становления, как неизменное правило, по которому равняется реальное протекание; 2) сама история этой личности, реальное ее протекание и становление, алогическое становление, сплошь и непрерывно текучее множество – единство, абсолютно текучая неразличимость и чисто временная длительность и напряженность [101] Лосев А.Ф. Указ соч. С. 213. .

Именно эти два плана, будучи совершенно различными, необходимым образом отождествляются в некоем неделимом образе, согласно общему диалектическому закону. Но любопытен не этот общий диалектический закон, но та его спецификация, которая существует именно для категории чуда. Дело в том, что есть нечто третье, нечто по сущности своей ничего общего не имеющее ни с тем, ни с другим. Это третье должно быть настолько же идеей, насколько и становлением. Это то, что руководит всем становлением, то, что есть подлинный первообраз, чистая парадигма, идеальная выполненность отвлеченной идеи. Но поскольку есть идея и ее воплощение, значит, возможны разные степени ее воплощения, возможна бесконечно большая степень полноты воплощения. Это есть предел всякой возможной полноты и цельности воплощения идеи в истории. Мы же всегда наблюдаем только частичное совпадение реально-вещественного образа вещи с ее идеальной заданностью-выполненностью, с ее первообразом; и рассчитывать, что в данном случае реальное вполне воплотит свою идеальную заданность, мы не имеем ровно никаких оснований, подчеркивает Лосев. Тем более нужно считать удивительным, странным, необычным, чудесным, когда оказывается, что личность в своем историческом развитии вдруг, хотя бы на минуту, выражает и выполняет свой первообраз целиком, достигает предела совпадения обоих планов, становится тем, что сразу оказывается и веществом, и идеальным первообразом. Это и есть настоящее место для чуда [102] Лосев А.Ф. Указ соч. С. 214—216 .

Таким образом, чудо, по Лосеву, – это диалектический синтез двух планов личности, когда она целиком и полностью выполняет лежащее в глубине ее исторического развития задание первообраза. Это как бы второе воплощение идеи, одно – в изначальном, идеальном архетипе и парадигме, другое – воплощение этих последних в реальном историческом событии. Но важно, чтобы связь ее реального исторического положения со своим идеальным прообразом была специально нарочито выявлена и продемонстрирована. Стало быть, чудо в своей основе обладает характером извещения, проявления, возвещения, свидетельства, удивительного знамения, манифестации, как бы пророчества, раскрытия, а не бытия самих фактов, не наступления самих событий. Это – модификация смысла фактов и событий, а не самые факты и события. Это – определенный метод интерпретации исторических событий, а не изыскание каких-то новых событий как таковых [103] Там же. С. 216-217. .

Иными словами, говорить о чуде, с точки зрения Лосева, правомерно лишь тогда, когда происходящие события можно интерпретировать как соответствующие некой идеальной схеме, имеющей для личности важный ценностный смысл. «Это учение о личности и должно иметься в виду, если мы хотим уяснить себе подлинную диалектику чуда, – подчеркивает ученый» [104] Там же. С. 223. .

Если Лосев дает философскую, диалектическую разгадку чуда, то современный мыслитель Сергей Переслегин в своей знаменитой статье «Стратегия чуда, или Введение в теорию неаналитических операций» [105] Стратегия чуда, или Введение в теорию неаналитических операций (http://www. metodolog.ru/00200/00200.html) , приводит понимание чуда, исходя из других теоретических оснований. Тем не менее в некоторых пунктах он приходит к похожим выводам, разрабатывая теорию чуда главным образом применительно к военным действиям и опираясь при этом на восьмиконтурную модель психики известного американского психолога и писателя Т. Лири [106] Лири Т. Нейрополитика (htth://www.leary.ru/books/cult/? п=18) .

На основании данной модели поведение человека может быть представлено как результат взаимодействия нескольких жестко закрепленных (импринтированных) паттернов [107] Паттерн (англ, pattern) —образец, шаблон, система, модель, отпечаток. . Особое значение среди них имеет пятый или нейросоматический контур (высокоэнергетическая структура), который связан с корой и подкоркой правого полушария мозга. Нейросоматический контур отвечает за интуитивные озарения, и с точки зрения технологии чуда (на примере военного искусства), всегда связан с возбуждением в психике военного главнокомандующего нейросоматического уровня, позволяющего построить и навязать своим войскам нестандартные операции против врага – так называемый безумный «тоннель Реальности». Под ним можно понимать издревле известное явление «предварительного преодоления обстоятельств», проявляющегося в классической формуле: «безумцам сопутствует удача». Эта формула связывает неаналитические операции с безумием, но понимаемом не в психиатрическом смысле, а скорее в смысле Лосева – как настройку личности командующего на тот идеал, которого требует данная военная операция в данных исторических обстоятельствах.