Р. Соколова - Современные проблемы Российского государства. Философские очерки

Еще более решительные возражения против чуда последовали со стороны представителей эмпиризма, считавших законы природы всеобщими и необходимыми нормами в последовательности явлений из-за их постоянного подтверждения как обыденным, так и научным опытом. Соответственно любая причинная связь имеет закономерный характер, т.е. может быть подведена под какое-нибудь правило, имеющее самостоятельное значение или выводимое из другого, более общего правила. Чудо как нарушение закономерного хода природы не является с точки зрения эмпиризма чем-то абсолютно немыслимым и невозможным. Но поскольку закономерность причинной связи имеет под собой всю совокупность научно проверенного опыта, а чудесные события еще никогда не были констатированы как несомненные, исключающие всякую возможность естественного объяснения, то их вероятность сводится почти к нулю. Классическим выразителем эмпирической критики понятия чуда является Юм , посвятивший вопросу о чуде целую главу своего «Исследования о человеческом разуме».

К решительным противникам чудесного следует отнести также Канта , осмеявшего в своих «Грезах духовидца» видения Сведенборга. Однако в своей критической философии он дает иное обоснование неизменности естественного хода природы. Причинность, т. е. неизменное правило следования последующего за предыдущим, является здесь априорным принципом рассудка, предваряющим всякий опыт и его обусловливающим. Мир не может мыслиться иначе как подчиненным неизменным правилам последовательности, выражающимся в законах природы. И законы эти оказываются у Канта логически безусловными нормами человеческого опыта и познания. Поэтому нарушение их не только весьма маловероятно, как в эмпиризме, но даже логически немыслимо. Так как чудо предполагает нарушение естественной закономерности явлений, что было бы, с точки зрения Канта, нарушением и закона причинности, то оно должно быть отрицаемо, как нечто абсолютно немыслимое и невозможное, по крайней мере, в мире феноменов. Вообще чудесное, как вещь в себе, есть, по Канту, нечто абсолютно непредставимое и отрицающее всякое конкретное историческое явление. Вполне естественно, что сам Кант в своей философии религии относится к чудесам довольно отрицательно.

С точки зрения Фихте и Гегеля, вера в чудеса не только не требуется для религиозного благочестия, но даже вредит ему и вообще не соответствует возвышенному характеру духовной религии. Только в духе, в проявлениях его разумности и свободы следует видеть сверхъестественное, а не в явлениях чувственного мира.

Отрицательное отношение к чуду обнаруживают также материалистические и позитивистские системы философии Нового времени. В этих учениях вся познаваемая действительность сводится к связи материальных или психических феноменов. При этом действующими силами в мировом процессе признаются лишь те или иные элементы, сменяющие друг друга не свободно, а с необходимой закономерностью. На почве такой механики элементарных сил нет места не только понятию чуда, но даже менее притязательной идее свободной воли.

Наиболее установившееся и особенно характерное понятие причинности свойственно позитивистской философии, предполагающей необходимое следование явлений во времени. При подобном взгляде на причинность понятия законов природы и причинной связи оказываются вполне совпадающими в своем объеме, иными словами, причинность является лишь общей формулой всех конкретных законов природы. С этой точки зрения, положение: «нет явления без причины» равносильно утверждению, что возникновение всякого явления подчинено известному правилу или закону природы. Очевидно, что такое понятие причинности полностью исключает возможность чудес; ведь никто не станет считать чудом то, что совершается на основании одних только законов природы. Убеждение в абсолютном господстве элементарных закономерностей основано на том предположении, что реальными единицами мира можно признать только абсолютно элементарные сущности, обозначаемые понятиями атомов, центров сил и т.п. (независимо от того, понимать ли их материалистически, спиритуалистически или даже агностически). Но это возведение элементарного и простейшего бытия в степень абсолютной первоосновы мира есть в сущности чистая вера, не находящая действительного подтверждения.

Вопреки этому защитником некоторых видов чудесного, причем весьма сильным и остроумным, выступил Шопенгауэр , объяснявший явления ясновидения и духовидения в связи со своей теорией сна. Сущность такого объяснения сводится к признанию всего того, что является непосредственным продуктом внутренней организации мозга, понимаемого не как комплекс материальных элементов, а в качестве формы проявления воли, представляющейся человеческому сознанию объективно существующей. И хотя Шопенгауэр, как и Гартман, довольно подробно обсуждали этот вопрос с точки зрения своих систем, тем не менее они рассматривали проблему чуда далеко не во всем ее объеме, а ограничивались лишь некоторыми видами чудесного, имеющими отношение к явлениям духовидения и спиритизма.

Среди новейших теорий чудесного представляет интерес «философия мистики» немецкого оккультного писателя дю Преля , примыкающая во многих пунктах к точке зрения Шопенгауэра. Дю Прель, логически безупречно доказав двойственность человеческого существа, различает в человеческой природе чувственного и трансцендентального субъекта. Первый подчинен законам чувственной природы, второй обладает способностью интуитивного созерцания вещей. Оба эти субъекта или сознания находятся, по дю Прелю, в известного рода антагонизме. Трансцендентальное сознание при обыкновенных условиях совершенно заглушается чувственным, подобно тому, как свет звезды погашается светом солнца. Но так как, несмотря на присутствие солнца, свет звезды все-таки реально существует, точно так же существует в нас и трансцендентальное сознание, неприметно влияющее на всю нашу жизнь. Его деятельность, при ослаблении чувственного сознания, может становиться отчетливее и интенсивнее. Вся практическая мистика зиждется именно на этой деятельности трансцендентального субъекта [94] См.: Прель дю Карл. Философия мистики, или Двойственность человеческого существа. М., 1995. .

Новейшая западная философия религии признает высшие виды причинной связи, свойственные сознательным, разумным существам. Этот последний вид причинности уже не может иметь характера законов или правил, так как относится к сущностям чрезвычайно индивидуализированным и активным. Отсюда вытекает и наличие такого существенного признака понятия чуда, как сверхъестественное, которое можно усматривать как в проявлениях человека, так и в действиях высших или более могущественных существ. Трудность определения сверхъестественного по отношению к человеческой природе, по-видимому, проще всего устранить, условившись называть сверхъестественными те предполагаемые способности и действия человека, которые ни в какой степени не присущи человеческой организации вообще, а составляют исключительную особенность отдельных индивидуумов.