Р. Соколова - Современные проблемы Российского государства. Философские очерки

Совершенно очевидно, что мир и человечество подошли к той роковой точке, когда необходимо искать реальные пути противостояния глобальной стратегии нового гегемона и диктатора современности. В однополярном и даже «полутораполярном» мире любые прогрессивные технологии превращаются из общего блага в «мировое зло», несущее гибель общему пространству всего человечества.

Мир вступает сегодня в иную, очень опасную эпоху Рушатся государства, исчезают прежние договоры и альянсы, возникают многочисленные катастрофы, одна за другой вспыхивают войны, свирепствует террор, лихорадит глобальную экономику, корчится в конвульсиях мировая финансовая система, распадается либеральная модель рынка, гибнет идея суверенитета. Все это – очевидные признаки смены эпох.

Резкое ускорение изменений, разбивающее все преграды, дало повод известному британскому социологу Э.Гидденсу говорить о «сокрушительной силе современности», превращающей ее в такой генератор социальных преобразований, которыми не только проблематично управлять, но последствия которых уже невозможно и предвидеть.

Россия сегодня более чем кто-либо живет в ожидании неизвестного будущего, вползая в опасное и нестабильное межвременье. Как будет протекать дальнейшее развитие государства, никто не может предсказать с полной уверенностью. Поток сложнейших проблем и противоречий в стране резко усилился, а адекватная система методов и процедур их решения до сих пор отсутствует. В такой ситуации, которая становится все более неопределенной, с непонятным исходом, к решению проблем должны быть привлечены новые способы исследования, возникшие, в частности, в рамках синергетики, нелинейной динамики, теории неравновесных систем, а также в философии.

К последней, к сожалению, менее всего обращаются и политические аналитики, и власть предержащие. Отчасти, может быть потому, что ее понятийный аппарат не вполне отражает реалии настоящего времени, сложные коллизии современности. Привычные понятия, выработанные в академической тиши прежней социальной философией, не работают, не улавливают звуков тектонических разломов в государственных и общественных сферах. Именно поэтому процессы, происходящие в России, чаще всего описывают популярным современным синергетическим термином – бифуркацией, когда многое зависит от неучтенных обстоятельств и факторов, складывающихся в окрестности точки бифуркации.

Совершенно ясно, что в этих условиях необходимо обновление философско-политического аппарата, включение в него таких понятий, которые были бы производными от социально-политических практик, имевших место в российском государстве как в прошлом, так и в настоящем.

Для России с ее сложной и драматичной судьбой, когда постоянно приходилось пребывать в предельной, пограничной ситуации и стоять перед выбором – выжить или погибнуть, задача поиска новых и в то же время адекватных ее истории понятий является особенно актуальной. Недаром же А.С. Пушкин ясно говорил, что «объяснение русской истории требует другой формулы». Представляется, что такой формулой и таким емким понятием, отражающим отчаяние и в то же время последнюю надежду миллионов людей в России, является понятие чуда. Это понятие воплотило в себе опыт по выживанию народа в исключительных исторических и политических обстоятельствах. Оно наилучшим образом выражает способность государства и народа в экстремальной ситуации справиться со всем грузом трудно решаемых проблем. Поэтому отказываться от такого опыта, нашедшего свою ценностную фиксацию в понятии чуда, было бы неразумно. Более того, это понятие заложено в самом основании культуры и даже стало составным элементом национального менталитета, заключая в себе весь комплекс экзистенциональных, социальных и мировоззренческих проблем.

Сегодня большинство людей в России разуверилось и в окружающей действительности, и в своих силах что-то изменить рациональными средствами. Характерным признаком этого явилась огромная очередь к поясу Богородицы (2011), которая знаменует не столько пробуждение «христианского рвения», религиозного порыва, сколько является прямым свидетельством тяжелейшего недуга страны. Измученный народ, в массе своей, надеется уже только на ЧУДО как решение зачастую совершенно простых житейских вопросов [90] Кстати, в средневековой Европе тоже иногда бывали ситуации, когда люди массово ждали чуда. Случилось это во время эпидемий чумы, с которой в те времена нельзя было справиться рациональными средствами. Люди тогда ничего не знали о микроскопических возбудителях болезни и об антибиотиках. Тогда тоже наблюдались огромные толпы паломников, приходящих к древним реликвиям. . Но не только народ уповает на чудо, это свойственно также и некоторым представителям интеллигенции. Так, например, в драматические 1990-е годы знаменитый русский ученый и писатель Игорь Шафаревич пришел к выводу, что с точки зрения логики никаких надежд на то, что Россия выживет, нет… но ведь бывает же чудо! Вот на него и надо надеяться. А известный писатель Захар Прилепин писал: «В России осталась только одна рациональная категория – это русское чудо. Вот в него я искренне верю и на него уповаю, потому что все остальные мои представления о действительности не столь радужны» [91] http: /www.zaharprilepin.ru/pressa/intervyu/klub-regionjv.html .

Констатируя то или иное чудо, авторы, пишущие на эту тему, как правило, употребляют его в виде лаконичной метафоры, емко выражающей необычайные достижения и успехи, и не рассматривают в качестве философского понятия. В результате вне поля зрения остается необычайная глубина, непознанность и многогранность понятия чуда именно как философского понятия в практике исследования исторических, социально-политических, экономических явлений. Его забвением и игнорированием можно объяснить существенные лакуны в теоретических исследованиях, посвященных социально-политическим проблемам. Непривычность обращения к такому понятию может вызвать в качестве первой реакции недоумение, а, возможно, и неприятие, ибо привычным стало его восприятие лишь как метафоры, а не как философского понятия, и тем более междисциплинарного концепта, содержащего важные эвристики. Однако представляется, что именно это понятие применительно к России может закрыть некоторые зияющие объяснительные пробелы.

Конечно, русская история описывается экономическими, политическими, социологическими и другими законами, и осмысливается в соответствующих понятиях, но совершенно очевидно не исчерпывается ими. Над нею все-таки в экстремальной ситуации властвует до сих пор до конца не осмысленный, требующий своего исследования, феномен «чуда». Не случайно ряд американских исследователей и публицистов, анализирующих далекое и близкое прошлое России, исходят из того, что все происходящее в этой огромной стране, объяснимо лишь в рамках концепции чуда, поскольку слишком многое в русской истории нельзя объяснить рациональным, логическим путем. Однако, за небольшим исключением [92] См., например, КазинА.Л. Русские чудеса. История и судьба. СПб., 2011. , всерьез никто и нигде в философском плане не обсуждал не только феномен чуда в России (его условия, предпосылки и даже, если можно так выразиться, «технологии» – постфактум, конечно), но также его проективную силу и возможности.