Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1

В 2013 г. уровень безработицы поднимется до 11,1 % по ЕС в целом и 12,2 % в еврозоне. Согласно майскому прогнозу Европейской Комиссии, он не снизится и в 2014 г. [156] Данные ЕК приводятся по James Kanter. E.U. warns of darkening outlook for economy. Euro zone jobless rate seen topping 12 % and holding there through ’14 // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 4–5, 2013. – P. 8. Сравните с 2012 г., когда в безработных по ЕС в целом числились 10,5 % трудоспособного населения, а в еврозоне их насчитывалось 11,4 %. В Испании безработица охватит 27 % трудоспособного населения. Рост на 2 процентных пункта. В Греции, уже три года получающей предписанное ей лечение по рецептам жесткой экономии, также поднимается до 27 %, но с 24,3 % в 2012 г.

Объем государственного долга Греции к 2014 г. взлетит до 175 % ВВП. Португалии – составит 124,3 % ВВП. Кипра – 124 %. То есть будет выше, чем в 2013 г. Италии – зашкалит за 132,2 %.

У северян же, иллюстрируя тенденцию к углублению раскола ЕС на две части, ситуация останется относительно благополучной. В Германии безработица сократится на 0,1 % – до 5,4 %. В Австрии вырастет на четверть процентного пункта, но не превысит приемлемого уровня в 4,7 % [157] James Kanter. E.U. warns of further economic misery // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 4–5, 2013. – P. 11. . В докладе, содержащем оценку бюджетных планов, которые государства-члены представили на ее одобрение, Европейская Комиссия предупредила: социальные страховочные сети во многих частях континента опасно истончились, обнищание население зашло слишком далеко [158] Peter Spiegel. Brussels hits brakes in drive to austerity // Financial Times, May 30, 2013. – P. 2. .

(3) Как указывали знающие экономисты, к мнению которых только сейчас стали прислушиваться, иного в результате осуществления политики жесткой экономии, т. е. применения ко всем странам ЕС того алгоритма завоевания конкурентоспособности, который подтвердил свою пригодность для Германии, и не могло получиться [159] Martin Wolf. The German model is not for export // Financial Times, May 8, 2013. – P. 7. . Германия – европейская сверхдержава. Она обладает колоссальным промышленным потенциалом, мощным сектором услуг, разветвленной и устойчивой экономикой. В системном отношении с ней никто сравниться не может. Это очевидно. Спорить бесполезно.

Второе отличие Германии от остальных – она способна осуществлять маневр профицитом внешнеторговых операций, снижая его в период роста внутреннего спроса и увеличивая в случае его падения. Экономическая база для такого маневра имелась. Проведя либерализацию рынка труда и другие структурные реформы и заморозив почти на десятилетие заработную плату, Берлин получил все преимущества экспортно-ориентированной экономики. Соответственно императивы стабильности цен и сбалансированности бюджета являются для него катехизисом. Он даже не мыслит себе иного. Оно ему и ни к чему. Но все потому, что у него под боком имеется самый емкий в мире есовский рынок, на котором он в предкризисный период и за годы кризиса занял доминирующее положение.

Колумнист «Файнэншл Таймс» приводит такие выкладки. В 2000 г. Германия свела баланс текущих операций с дефицитом в 1,7 % ВВП. В 2007 г. – с профицитом в 7,5 %. За годы кризиса экспорт превысил импорт, по разным подсчетам, на кругленькую сумму более чем в 1 трлн евро. В основном за счет партнеров по ЕС. В других странах еврозоны произошло все наоборот. К 2007 г. Греция свела баланс текущих операций с дефицитом в 15 % ВВП. Испания и Италия – в 10 %. У, казалось бы, динамично развивающейся Ирландии он составил 5 % ВВП. Германия искусственно сдерживала потребление. Южане и некоторые другие продолжали надувать пузырь личного кредитования и корпоративных заимствований, тратя то, что они не заработали, на импортные товары.

Когда грянул глобальный кризис, приток капиталов прекратился. Рынок сдулся. Долги остались. А поступления от налогов катастрофически упали. За период с 2007 по 2009 г. в Испании профицит бюджета порядка 1,9 % ВВП превратился в дефицит объемом 11,2 % ВВП. В Ирландии скромный, но все же профицит порядка 0,1 % ВВП – в дефицит объемом 13,9 % ВВП. В Португалии дефицит с 3,2 вырос до 10,2 % ВВП. В Греции – с 6,8 до 15,6 %.

В Берлине и Брюсселе случившееся окрестили бюджетно-финансовым кризисом. Как следствие заставили всех снижать бюджетные расходы. Причем принудили к этому не только проблемные, но и преуспевающие страны. Катастрофический итог снижения расходов в условиях сокращения налогооблагаемой базы – быстрый рост структурных дефицитов и спад практически во всех секторах экономики. За 2008–2012 гг. ВВП сжался на 8,2 % в Португалии. На 8,1 % – в Италии. 6,5 % – в Испании. 6,2 % – в Ирландии. В еврозоне в целом ВВП застыл на уровне третьего квартала 2010 г. [160] Martin Wolf. The German model is not for export // Financial Times, May 8, 2013. – P. 7.

В действительности произошла серьезная разбалансировка хозяйственного механизма региона, порожденная стремительным восстановлением конкурентоспособности Германии и Ко в условиях надувания пузырей потребления, кредитования и всяческих заимствований, трансформировавшихся при их сдутии во все виды задолженности. Огромные дисбалансы возникли между профицитом внешней торговли Германии и ряда других северян и дефицитом внешней торговли условных южан, т. е. в торговле между ними.

Следовать прежним рецептам преодоления кризиса суверенной задолженности ничего не даст. Маневр, предпринятый Германией, для ЕС в целом невозможен или губителен. Сокращение потребления внутри и наращивание экспорта может дать желаемый эффект, только если есть рынки, на которых такая стратегия осуществляется. Есовский рынок такой перспективы не сулит. Интеграционное объединение обрекло свой рынок на стагнацию. Прироста, который мог бы отойти к восстанавливающимся экономикам, ожидать не приходится.

Делать ставку на перераспределение от Германии к другим игрокам бессмысленно. С одной стороны, для ЕС в целом это далеко не лучший путь. С другой – не получится. У Берлина стартовые позиции намного сильнее. К тому же в Германию, как в Мекку, устремились сейчас всё и все – свободные капиталы, предприниматели, одаренные кадры. Получение кредитов для малых и средних предприятий и старт-апов обходится здесь на порядок дешевле, чем в других местах.

Перераспределять мировые рынки в свою пользу – тоже нелегкая задача. Однако ее решение будет означать, что ЕС намерен выходить из кризиса за счет других. Такую стратегию в принципе трудно назвать порядочной: опять выезжать на горбе развивающихся стран как-то не очень прилично. Но дело даже не в этом. С одной стороны, и в этом случае нет уверенности, что получится. Новые индустриальные страны развиваются гораздо динамичнее.

С другой – даже если получится, это будет означать, что ЕС и его государства-члены перекладывают на плечи других свои проблемы. Вместо устранения дисбалансов они планируют создавать новые, только вгоняя в кризис других. При любых обстоятельствах такую стратегию трудно не назвать худшей из всех возможных. Однако именно она уже пару лет как реализуется. Правда, насколько можно судить по приведенным выше выкладкам, без особого успеха.