Андрей Иванов - Интервенция против мировой революции. Разведывательная предыстория «Северной экспедиции» Антанты (1917—1918 гг.)

Без сомнения, в период Нового времени в международных отношениях превалировали первая и вторая формы интернационализации. В новейшее время (особенно в XXI веке) – третья форма.

В XIX—XX веках интернационализация была обусловлена не столько инициативой международного сообщества, сколько стремлением самих участников внутреннего конфликта заручиться поддержкой из-за рубежа. Такого рода помощь должна была уравновесить силы или склонить «чашу весов» на сторону того из противоборствующих лагерей, кто смог заручиться поддержкой более могущественной державы. Поводом к интернационализации могло служить принципиальное неравенство сил (асимметрия в военно-техническом и политическом потенциале), нарушение противником общепринятых правил и законов, а также непропорционально большое число жертв с одной из сторон.

Сегодня наблюдается иная ситуация – широкое распространение получили операции по принуждению к миру, в рамках которых доминирующей стала последовательность «сила – право – мир». Ведь государства, как правило, не стремятся признавать существование вооруженного конфликта в рамках своих границ (даже в тех случаях, когда он очевиден), поэтому международному сообществу приходится использовать силовые методы остановки взаимного насилия. Этот механизм современные французские исследователи нередко называют «гибридом из дипломатических и военных методов разрешения конфликтов». Силовое воздействие в этой системе не является главным элементом, но обойтись без него невозможно – как пишет французский генерал П. Сартр, «отказ от использования силы ради достижения целей миротворческой операции придает ей некий имидж, который не только не сдерживает деструктивные элементы, но и даже может спровоцировать их» 92 92 Sartre P. Making UN Peacekeeping More Robust: Protecting the Mission, Persuading the Actors. New-York: International Peace Institute, 2011. P. 10. .

Подводя итоги, можно сделать вывод, что международные и немеждународные вооруженные конфликты (как в прошлом, так и сегодня) не только сходны по методам проведения, но и способны усиливать эскалацию друг друга. Особенно актуально это для гражданских войн, которые в равной степени могут быть, как порождены внешними конфликтами, так и инспирировать их начало. Однако при рассмотрении данного явления нужно учитывать, что подобно тому, гражданские войны различаются по видам, так и интернационализированный внутренний вооруженный конфликт может принимать разные формы. Ведущими среди них являются интервенция, вторжение и внешняя колонизация. Поскольку без разграничения этих понятий практически невозможно достижение цели данного исследования, их подробная характеристика представлена в следующем параграфе.

Изучение интервенции с теоретической точки зрения является для отечественной науки сравнительно новой темой. Несмотря на то, что отдельные случаи иностранного военного вмешательства во внутренние дела независимых государств (Кореи, Греции, Вьетнама и т.д.) нашли отражение в исследовательской литературе, на данный момент сложно говорить о существовании общей теории, способной объяснить сущностные черты таких операций. Этот факт не может не вызывать озабоченности, если учесть, что еще в 1874 году в книге «Начало невмешательства» профессором Л. А. Камаровским был поставлен вопрос о необходимости создания общей теории интервенций. Он считал, что отвергать возможность существования такой теории могут только «люди мало знакомые с природой государства и законами» 93 93 Камаровский Л. А. Начало невмешательства. М., 1874. С. 1. , однако до настоящего времени обращения исследователей к этой теме были достаточно редкими. В результате, в научной литературе по данной проблеме отсутствует даже унифицированный терминологический аппарат.

Как правило, отечественные ученые употребляют термин «интервенция» в значении «насильственное вмешательство одного или нескольких государств во внутренние дела другого государства» 94 94 Советский энциклопедический словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1986. С. 496. . Это определение является устоявшимся, но вряд ли можно полностью с ним согласиться. Указанная дефиниция, описывая особый вид международных конфликтов, не позволяет до конца понять ни причины и цели осуществления интервенции, ни специфические средства, используемые для достижения этой цели, ни систему отношений, возникающих в ее процессе, между противоборствующими сторонами. Зарубежные специалисты также не смогли придти к единообразному определению «интервенции» – наиболее классической стала дефиниция немецкого юриста Л. Ф. Оппенгейма, звучащая следующим образом: «насильственное вмешательство одного государства в дела другого государства с целью поддержания или изменения текущего положения вещей» 95 95 Oppenheim L. International Law. Vol. I. London, 1955. P. 134. . Впрочем, сейчас в политической науке используется и более упрощенное определение: «насильственное вмешательство одного государства в дела другого государства» 96 96 Kelsen H. General Theory of Law and State. Cambridge: Harvard University Press, 1945. P. 332. .

Подобные сложности терминологического свойства наблюдаются не только в научной мысли, но и в международно-правовой практике. Так, ни в Декларации ООН «О недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета» 1965 года, ни в Декларации «О недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств» 1981 года не дается четкого определения понятия «интервенция». В первом из названных документов наличествует лишь ссылка на то, что «вооруженное вмешательство является синонимом агрессии», которая, в свою очередь, означает «применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства» 97 97 Цит. по: Гороховская Е. В. Агрессия как международное преступление: генезис развития понятия. // Альманах международного права. 2009. №1. С. 48. .

Естественно, использовать столь расплывчатое определение в научно-историческом исследовании не представляется возможным, поскольку граница между различными видами военных операций будет практически стерта. Между тем, еще исследователям XIX века было ясно, что интервенция «часто совпадает с войной, может даже быть ее причиной, последствием или средством, но, несмотря на это, ее надобно строго отличать от войны» 98 98 Камаровский Л. А. Начало невмешательства. М., 1874. С. 72. . И если сейчас путаницы между понятиями «интервенция» и «война» в научно-исследовательской литературе, как правило, уже не происходит, то понятия «интервенция» и «вторжение» часто совершенно неверно используются как синонимы 99 99 См.: Грохотова В. В. Становление и развитие концепции «гуманитарной интервенции». // История государства и права. 2010. №5. С. 8—12.; Сафронова Е. И. Актуализация проблемы допустимости гуманитарной интервенции. Подходы КНР и России. // Китай в мировой и региональной политике. Выпуск XI. М.: ИДВ РАН, 2006. С. 15—48. и др. . Для понимания основных характеристик интервенции необходимо, в первую очередь, выявить черты, отличающие данный вид конфликтов от иных форм межгосударственного противостояния.