митрополит Антоний (Храповицкий) - Собрание сочинений. Том I

Все эти вещи далеко превосходят великорусскую церковно-народную литературу по своей доступности и художественности изложения. Галицкая интеллигенция желает быть народною – в этом отношении она благой пример для всех нас, но, постигнув искусство учительства, она – увы – часто не знает сама, чему учить, и дальше хозяйственной исправности, трезвости и патриотизма галицкая мораль поднимается очень редко; об этом ее характере хорошо писал священник Клеандров в «Церковном вестнике» (№ 29). Русские духовные писатели должны вместить в формы народной речи и бытовых картин всю высоту христианских добродетелей, все истины библейского откровения.

Какие же именно формы для таких поучений наиболее удобны? Прежде всего для всех читателей, благочестивых и нечестивых, нужно писать так, чтобы мысли воспринимались ими без напряжения ума, а по возможности сами собою. Должно писать речью народною, народным синтаксисом и народною фразеологией; избегать причастий и вообще относительных и даже, по возможности, всяких придаточных предложений. Сказуемое ставить преимущественно впереди предложения; малопонятные, но в то же время незаменимые слова, если уже допускать, то в розницу, а не по нескольку сразу, чтобы легче было понять их хотя бы через контекст. Одним словом, речь должна быть по возможности такая же, как в существующих древнерусских сказаниях. Но этого мало. Листки должны быть интересны и поэтому художественны, написаны эпизодически. Если всем им нельзя придать подобный характер, то по крайней мере некоторым. Доныне мы с трудом удовлетворяли уже существующий религиозный интерес, а по существу мы обязаны пробуждать его и в тех сынах Церкви, у которых он еще спит. «Троицкий листок» с утешением и благодарностью прочтет крестьянин благочестивый, а обыкновенному мирскому человеку его не прочитать без напряжения; человек же малорелигиозный, а особенно захвативший городской цивилизации, привыкший к газетам или к легкому чтению изданий Леухина и Манухина, не дочитает «Листка» вовсе – покажется скучно и тяжело. Итак, нужно придавать некоторым народно-церковным изданиям эпизодичность: начать с какого-либо повествования, которое само по себе было бы занятно, и отсюда уже перенести читателя в область интересов религиозных. Нечто подобное, хотя, увы, не на православной почве, дают рассказы Л. Н. Толстого, приводящие в восторг читающее крестьянство. Впрочем, мы, пожалуй, можем не входить в область беллетристики, в область составления повестей и вымышленных рассказов. Но к такой форме речи приближаются сами по себе многие жития святых и даже отрывки из Св. Писания, каковы, например, призвание Савла, история Товита или Иудифи и пр. Затруднение будет не в отыскании материала, но в умещении на одном листке сколько-нибудь законченного предмета изложения, если последнее будет действительно художественное. Необходимость совмещения этой и без того плохо дающейся нам художественности с краткостью изложения должна, конечно, навевать еще более грустные мысли относительно нашей малоподготовленности к подобного рода изданиям, но с тем вместе должна побуждать нас к двойным усилиям работать над собой и приготовить себя к удовлетворению указанной потребности религиозной жизни нашего многострадального народа.

Но, скажут нам, пастырское ли дело, оставив прямое раскрытие истин домостроительства, гоняться за теперешним направлением жизни да собирать всех заблудших во двор Церкви? Пусть сами придут и в покаянии просят вразумления. А то будем мы их занимать благочестивыми побасенками, точно без них Церковь что-либо потеряет… Так говорить остерегайся, служитель Божий, дабы, презирая общедоступную художественно-бытовую форму учительства, не оказаться хулителем божественного Евангелия, ибо: Все сие Иисус говорил народу притчами, и без притчи не говорил им; да сбудется реченное через пророка… Отверзу в притчах уста Мои; изреку сокровенное от создания мира (Мф. 13, 34–35). На низшей степени духовного развития человек, погруженный всецело в условия своего быта, вовсе и не способен принимать Слово Божие иначе, как через высший взгляд на эти самые житейские условия, т. е. через притчи (см. Лк. 8,10). Господь говорит ими к людям не безблагодатным, но к отпадающим от благодатной жизни. Он велит относиться еще с большим попечением, не ожидать их возвращения в Церковь велит Он, как говорим теперь иногда мы, но велит искать их и искать преимущественно перед всяким другим делом, ибо Сын человеческий пришел взыскать и спасти погибшее. Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяносто девяти незаблудшихся. Так, нет воли Отца Нашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих (Мф. 18, 11–14). Эти слова Божественного Пастыреначальника ясно говорят о важности, величии и обязательности изобретения таких мер пастырской деятельности, которыми бы привлекались в лоно Церкви отпадающие по мыслям или по жизни ее сыны, и думается, что такими изречениями уничтожаются всякие возражения против указанной формы церковно-народных изданий.

Господь открыл Своей Церкви, что три вселенские святителя имеют равное достоинство в Его всеправедных очах, но к народу Божию, народу церковному, святой Златоуст ближе всех. Не говорим о нашем времени беспросветного религиозного невежества, забвения отцов Церкви не только одичавшею паствою, но и омирщившимися пастырями: обращаем лицо свое ко временам безраздельного единодушия народа и клира в жизни церковной, которое длилось у нас от времен Владимировых до дней Петровых, которое длится на православном Востоке от времен апостольских до дней настоящих; обратим также лицо свое к тем еще «живущим и оставшимся» инокам и мирянам, особенно единоверцам, которые живут чисто церковным бытом. Чье имя из святых угодников услышите вы ежедневно на общественной молитве? Златоустово! Чьи книги чаще всего встретите вы в домах христианских и в наибольшем числе во святом храме? Златоустовы! Кто единственный из святых прославляется даже в день Святой Пасхи, когда упраздняются на целых 16 дней последования дневным святым? Он же, святой Златоуст, которому воспевается тропарь после пасхальных стихир и чтение его слова.

Пока чада Церкви изучали Божественное Писание, они изучали его по Златоустову толкованию и в церкви, и дома, ибо толкования блаженного Феофилакта Болгарского, читавшиеся народу, являются лишь сокращением толкований Златоустовых. Свт. Златоуст через все века церковного быта остается для христиан главным истолкователем Божественного Откровения: оно входит в разумение верующих через Златоуста.