Ирина Хотина - Бриллиантовая королева, или Уроки судьбы не прогуляешь

Да, ты прав, в русском языке, пожалуй, адекватного слова такому мероприятию и не подберешь.

– Тогда, – я протянула ему карточку обратно, – оставьте ее у себя. Ведь вы же у меня на службе, и нам вместе предстоит бывать в различных местах.

Он хотел что-то сказать, но зазвонил его мобильный и он, извинившись, вышел из комнаты. Я решила подождать его возвращения, прикорнув на вышитой диванной подушечке. Что было дальше, не помню. Я крепко спала.

Где я? Что это за комната? Почему я лежу одетая в платье? Я люблю носить брюки, а спать в пижаме. Какой мягкий и теплый плед!

С портрета на меня смотрел благообразный пожилой человек в элегантном костюме-тройке.

Здравствуй, Самоэль! Извини, что в таком виде. Но с непривычки я устала от той жизни, под которую ты меня подписал.

Где-то слышались приглушенные голоса, звуки льющейся воды и позвякивание посудой. На часах было восемь. Наверное, мой управляющий соображает что-нибудь на ужин…

Каково же было мое удивление, когда, подойдя к дверям кухни, я увидела его в обществе миловидной девушки. Он сидел за красиво сервированным столом, держа в руках газету, одновременно обсуждая что-то с этой девицей.

– Good morning, – обратилась она ко мне первой, заметив меня в дверном проеме. Подняв голову, Макс не сдержал насмешливой улыбки:

– Доброе утро, леди Кэтрин!

– Утро? – в недоумении спросила я. – Сколько же я спала?

– Много. Но вам это на пользу. Знакомьтесь. Ваша помощница по дому – Мэри.

Ой, как здорово! Всю жизнь мечтала не делать эту противную домашнюю работу: готовить, убирать, стирать. А как я ненавижу гладить!

– Мы едем в банк. Вам хватит часа, чтобы собраться?

Хватит ли мне часа? Дорогой мой, да я за десять минут могу умыться, одеться и накраситься. Вот только похожа буду на инженера-экономиста с моего родного завода. Конечно, чтобы выглядеть достойным клиентом солидного лондонского банка, собираться нужно час, никак не меньше.

Иду в спальню, чтобы в одном из брошенных там пакетов подыскать какой-нибудь элегантный сногсшибательный наряд. Как вдруг с ужасом вижу, что ничего нет. Комната стерильно пуста! Даже ни одного намека на то, что еще совсем недавно весь пол был заставлен кошелками, цена содержимого только одной какой-нибудь из них равнялась всем тратам, какие я делала за месяц, а то и два.

Может, я что-то перепутала? Или мне все приснилось? Может, это эксперимент такой? «Мы изучаем психологию человека из страны с непонятной душой, у которого не было ничего, а потом разрешили иметь все. Что же его непонятная душа захочет? А ей захотелось банального, дорогих тряпок. Результат отрицательный».

В ступоре я села на кровать. Взгляд уперся в раскрытую настежь дверь гардеробной, которая еще вчера была пуста. Сейчас там что-то висело.

Так вот же они, мои новые бесценные шмоточки! Как вас аккуратно развесили и разложили! Дудки! Никаких экспериментов! Моя еврейская, воспитанная на русский манер, а потому непонятная душа очень хорошо знает, чего хочет. Другое дело, что без этих тряпочек она желаемого не достигнет. А вот мой «вчерашний день». Тебя повесили в самом дальнем углу.

Я прижала к груди свой турецкий костюмчик, который перед самой поездкой купила на вещевом рынке по космической, как мне тогда казалось, цене. Ты мне еще пригодишься, милый!

Когда я вновь предстала перед взором моего «неумолимого критика», вся дышащая свежестью и уверенностью в своей неотразимости, в изумительном строгом серовато-лиловом костюме, синих туфельках и с элегантной сумочкой такого же цвета в руках, он на мгновение оторвался от газеты, окинув меня взглядом с головы до ног, и, возвращаясь к чтению, буднично проговорил:

– Я заказал вам очередь к парикмахеру и на маникюр-педикюр. Все остальное по вашему желанию.

Ощущение легкости и воздушности почему-то сразу исчезло. Завтракать не хотелось. Бабочка, только что расправившая свои радужные крылья, сложила их и вновь превратилась в серого мотылька. А может, я больше похожа на павлина, распустившего свой хвост не ко времени и не к месту?

Размышления на эту тему прервал Макс:

– Кэтрин, вы должны быть уверены во всем. Даже в качестве шва на вашем нижнем белье.

Все-таки павлин! А так хотелось безмятежно порхать каким-нибудь махаоном.

Посещение банка вначале показалось нудной и утомительной процедурой. Бесконечные подписи разных бумаг о переводе всех счетов мистера Штокмана на мое имя, банковские декларации, заказ кредитных карточек, чековых книжек, какие-то программы (здесь один процент, там другой). Без моего адвоката мне пришлось бы туго, он разбирался в этом на раз.

Мягкие вкрадчивые голоса, тихие бесшумные движения. Бумаги, бумаги и снова бумаги. Цифры на счетах уже не вызывали у меня восторженного удивления, как будто я всю жизнь знала, что рано или поздно все состояние моего дедушки-миллионера перейдет ко мне. И сейчас происходит обыкновенная формальность. Мне эта бумажная канитель уже порядком надоела, как вдруг встал вопрос о сейфе: если миссис Кремер желает ознакомиться с его содержимым, то не будет ли она столь любезна пройти ряд процедур, необходимых для идентификации?

Конечно, будет любезна! Какие могут быть вопросы? Вот это уже интересно!

Когда я вернулась к Максу из помещения, где у меня сканировали отпечатки всей ладони, отдельных пальцев и радужки глаз, то все время ожидания, пока эти данные введут в компьютер и разрешат войти в хранилище, я потратила на его уговоры. Пусть он разъяснит служащим банка их недоработки в системе безопасности: у меня не взяли анализ мочи, а также почему-то не посмотрел гинеколог. А у мужчин следовало бы брать анализ спермы. Он внимательно посмотрел на меня:

– Кэтрин, почему вы нервничаете?

– А вы знаете, что там лежит, за семью печатями?

– Скажем, догадываюсь.

– Я хочу, чтобы вы тоже посмотрели, что там.

– Вы с ума сошли! Во-первых, меня туда не пустят. А во-вторых, существует определенная этика. Того, что там лежит, Самоэль не показывал никому.

– Ах, скажите, какой он вдруг стал этичный! А нижнее белье женщине выбирать, это – этично?

– Вы обиделись?!

– Нет, я счастлива! Короче, объясните им, что я хочу, чтобы вы, как мой адвокат, тоже ознакомились с содержимым сейфа. Я думаю, устроить такой просмотр для них не проблема.

Я положила руку на его, сложенные на кейсе.

– Макс, поймите, вы единственный человек, который во всем разбирается, единственный, кто может мне все объяснить и единственный, кому я доверяю.

Сказать, что я обомлела от того, что обнаружила в железном ящичке, вытащенном из сейфа, это значит, ничего не сказать. У адвоката было тоже крайне удивленное лицо. Но связано это было, как мне показалось, с тем, что он увидел не совсем то, что ожидал.