Ирина Пролейко - Валентин Михайлович Пролейко

Вот, сволочи, до чего довели такого хорошего мальчишку. У него такое стремление учиться или хотя бы плодотворно работать, а они его маринуют в кубанской грязи, не дают развернуться. Такие гады хуже открытых врагов: человек ехал из Болгарии, чтобы жить и учиться у нас, а они его грузчиком – разве же он виноват, что его отец когда-то совершил ошибку. Петька обратился ко мне за моральной помощью. <���…> Я ответил ему и написал отцу, чтобы тот помог ему. И какое же я имею право киснуть из-за перевода на другой факультет, из-за того, что попал в группу, у которой запятнана репутация!?! <���…>

28 марта 1952 г.

Сейчас так мало свободного времени, что очень трудно выкроить несколько минут для записи. <���…> Успехи занятий пока нормальные <���…>. Но этого очень еще мало для достижения цели, а цель – сдать эту сессию без троек, ведь стыдно же будет привезти домой «посы» в зачетке, что я тогда скажу родителям, ребятам, учителям. Впридачу ко всему начались занятия в электровакуумной лаборатории (которыми я хочу заняться всерьез), а Эрик Ажажа предложил мне по воскресеньям заниматься в яхт-клубе, чтобы затем заниматься парусным спортом (этим тоже стоит заняться, так как я совсем не занимаюсь физкультурой). <���…> Не так давно в нашем БАЗе выступал композитор А. Хачатурян. Весь вечер сам по себе был интересен, но меня особенно заинтересовали слова, сказанные самим Хачатуряном: «К джазовой музыке я отношусь резко отрицательно, а к джазовым инструментам положительно» – очень правильные слова, я с ними целиком согласен. Я терпеть не могу «джазовых мальчиков», «стильных парней», но некоторые джазовые и полуджазовые вещи слушаю с явным удовольствием, хотя они и очень быстро надоедают (вот это, пожалуй, основной их недостаток). <���…>

Я предложил папаше приехать летом в Москву, было бы хорошо, если бы он приехал, тем более что здоровье его ухудшается и попасть на прием к хорошему врачу-специалисту – необходимо. <���…>

У нас дома с дядей часто происходят стычки на политические темы. Ему тяжело пришлось в жизни, много трудился – теперь он инвалид и, исходя из своего положения, он считает, что у нас в стране очень много недостатков, чуть ли ни одни недостатки. Вот тут-то мне и испытание как комсомольцу – убедить его, доказать его неправоту, что не так-то легко, а главное, не всегда удается. <���…> Закругляюсь – час ночи.

Яхта «Эльф», Р-20-3

10 апреля 1952 г.

С 1-го апреля произошло новое, пятое снижение цен, правда, только на продовольственные товары, на 10–15%, но и это большой плюс <���…>. Два воскресенья езжу в яхт-клуб – ст. Водники. Готовим яхту «Эльф» к сезону. Работа на свежем воздухе мне нравится, тем более, что я уже сильно соскучился по работе. Занимаюсь пока нормально – хвостов нет. Недавно узнал интересную новость: прежде, чем попасть в «Сокол» [16] У метро «Сокол» находилось студенческое общежитие МХТИ. , нужно один год жить в Жаворонках; сначала я немного испугался, но потом решил, что это совершенно справедливо и если придется – поживу. <���…>

5 мая 1952 г.

Праздники прошли. 26-го был в институте неплохой вечер. Выступал наш эстрадный оркестр. Жалко, что у нас не учат играть, я бы с удовольствием поучился бы на кларнете. <���…> 1-го мая был на демонстрации, видел Сталина, вышел из дома поздно и поэтому Красную площадь проходил не со своим, а с Потемкинским институтом. Шли с Красной площади и начали разбираться, кто же кроме Сталина был на Мавзолее. Больше двух человек (Сталина с кем-нибудь) никто не запомнил, и общую картину удалось восстановить только из газет вечером. <���…>

11 мая 1952 г.

Сегодня целый день был в «Спартаке», поработали нормально, так что к вечеру «Эльф» спустили на воду. Видел парусные гонки – красивое зрелище. <���…> За это время видел в «Экране» цветную «Сказание о земле сибирской» – толковая картина и музыка толковая, вчера там же смотрел новую «Незабываемый 1919»: замечательная картина: исторический материал, техника съемки, игра артистов – смотришь такую вещь с удовольствием.

24 мая 1952 г.

С понедельника начинается зачетная сессия, я уже сдал три зачета <���…>. В воскресенье ходил в первую парусную гонку – здорово и интересно. Шли на нашем «Эльфе» Р-20-3, я шел с Вовкой, пришли мы пятыми, Эрик с Федькой шли дублерами, пришли третьими. После гонок с Вовкой ходили в лес, притащили домой по огромному букету черемухи. <���…>

2 июля 1952 г.

Подведем итоги: стукнуло девятнадцать лет, кончилась экзаменационная сессия, обнаружилось, что я серьезно болен. После марксизма сдавал теоретическую механику. Потом к «бороде», профессору Игнатьеву – получил «хорошо». За механикой сдавал химию. К химии я плохо подготовился и получил сначала «посредственно». 30 июня я праздновал свое девятнадцатилетие. С утра сдавал Щеголеву марксизм; он сказал, что у меня отличная логика, но я бузил в теории и получил «хорошо»; спустя два часа пошел пересдавать химию и заслуженно получил «хорошо». Пересдавал я их главным образом потому, что стыдно было ехать домой с тремя тройками в зачетке, кроме того, химия идет в диплом. <���…> Сдали с Вовкой документы Пети Башмакова в Институт цветных металлов и золота. Институт хороший, но я боюсь, что его туда не примут. <���…> Сегодня меня вызвали в военкомат на комиссию. Рентген показал, что у меня плохо с легкими – очаги туберкулеза. Ну, уж чего, а этого я никогда не ожидал.

С лучшим другом Петей Башмаковым, 1952 г.

То восхищались врачи моими легкими, спрашивали, не чемпион ли я по плаванию, а теперь вдруг туберкулез. Это, пожалуй, осложнение после гриппа; был ряд простуд – <���…> зимой в институте, когда мы после жаркой аудитории бегали в корпус физики, и во время работ в яхт-клубе. Я немного недолюбливал Федьку за то, что он так дрожит за свое здоровье, но как бы не пришлось убедиться, что он более прав, чем я. <���…>

6 августа 1952 г.

Позавчера мы с папашей вспомнили, что ровно десять лет назад – 4 августа в 7 часов вечера мы драпали от немцев из Каневской. Немецкие «Юнкерсы» бомбили в это время железнодорожный мост, на радиоузле рубили огромную мачту антенны, а наш фургон, крытый черным толем и запряженный парой почтовых лошадок, покидал взбудораженную станицу. Потом 35 км за одну ночь – Брюховецкая – Тимашевская – Медведковская – совхоз-сад под Краснодаром. Ночью у какой-то станицы нас сбросили с дороги, пропуская кавалерийскую часть, чуть не попавшую в окружение. Потом снова степь; горящий хлеб, горящие нефтебазы. И вот Краснодар. Наши попутчики, семья начальника почты Ильина, решают остаться у немцев. Впереди очень страшная переправа через Кубань.