Арон Белкин - Третий пол

Гипотеза, которая сложилась в результате многолетних наблюдений у меня, ставит под сомнение азбучную, казалось бы, истину: самое обычное, такое же, как у всех мужское или женское тело становится при трансекссуализме вместилищем души, уверенно относящей себя к противоположному полу. Знак вопроса я решаюсь поставить над словами: «такое же, как у всех». И вот почему.

Анализируя сведения, собранные о раннем детстве десятков пациентов, я обратил внимание на характерное различие между мальчиками и девочками. Мальчики – будущие транссексуалы – отличаются от своих ровесников того же пола не только внешней изнеженностью и любовью к «девчоночьим» играм. У них резко снижен, а иногда и вообще отсутствует интерес к собственным гениталиям, даже в тот период, между 3 и 5 годами, когда, согласно Фрейду, инфантильная сексуальность переживает пору расцвета. А вот у девочек, в сравнении с обычными девочками, наблюдается повышенное внимание к собственным половым органам: фиксация на клиторе, часто эрегирование, тяга к самораздражению, раннее пробуждение онанизма.

Эти тенденции сохраняются и на всем пути развития. В подростковом возрасте многие мальчики-транссексуалы подвергают себя настоящей экзекуции, пытаясь сделать свои половые органы невидимыми: бинтуют их, привязывают, зажимают и в таком состоянии проводят долгие часы. Волосы начинают шевелиться, как представишь себе эту адскую боль! Нет, говорят пациенты, особых страданий им это не причиняло. Может быть, психологическая установка блокирует болевые ощущения? Но есть и объективные показатели пониженной чувствительности гениталий. Дополнительным аргументом могут служить и такие распространенные явления, как позднее возникновение слабых эрекций, или атония предстательной железы.

Девочки же, вырастая, сохраняют и усиливают генитальную гиперчувствительность. Обостренное мужское самочувствие проявляется и в сильнейшем половом влечении. Дневники женщин-транссексуалов полны эротических сцен, часто мучительных для обеих участниц, не владеющих гомосексуальной техникой, а возможно, и не желающих из принципа ее применять. Мужчина и действовать должен по-мужски!

Различия в генитальной чувствительности отражаются и в фантазиях. Мечтая об операции, транссексуалы мужского пола представляют ее себе как освобождение от чего-то им ненужного, мешающего. Женские же требования направлены на то, чтобы получить недостающее.

Своеобразие мужского и женского тела проявляется и в том, как размещены эрогенные зоны. Здесь у транссексуалов тоже наблюдается характерный сдвиг. Мужчины необычно остро реагируют на прикосновения к области соска. А у женщин, наоборот, и эти точки, и вся поверхность грудных желез в сексуальном плане практически атрофированы и вызывают к себе такое же отношение, какое мы видим у мужчин к своим половым органам. Это лишнее, мешающее, то, что нужно убрать! Девушки-подростки перетягивают грудь резиновыми бинтами, нередки случаи, когда прибегают и к ножу, и к кислоте, и к раскаленному металлу.

О чем это может говорить? Первой приходит в голову мысль о нарушениях в системе нейроэндокринной регуляции. Но значительных сдвигов в ней анализы не показывают. Встречаются лишь явления, которые можно расценить как легкую стигматизацию, знаковую примету. У женщин – повышенный уровень мужских гормонов (и на этом фоне – дисфункция яичников, тенденция к мужскому типу оволосения). У мужчин – такое же нарушение баланса в сторону женских гормонов. Но трудно доверять этим анализам полностью. Известно, что многие транссексуалы подкармливают себя гормональными препаратами, иногда – в высоких дозах, хотя тщательно это скрывают.

Вспомним, однако, о том, что системы биохимической регуляции построены по принципу цепи. Сигнал должен быть послан – но он должен быть и принят соответствующими мишенями. Таких мишеней, рецепторов, много в тканях и органах, прямо или косвенно участвующих в продолжении жизни: как бы иначе могли образовываться в этих участках тела эрогенные, то есть сверхчувствительные к возбуждению зоны? Можно считать практически доказанным, что сенсорные стимулы со стороны гениталий и эрогенных зон побуждают социально-психологическую мотивацию, участвуют в формировании половой идентификации личности и психосексуальной ориентации, хотя подробности этого процесса еще не ясны. Моя гипотеза сводится к тому, что «поломки» в сложном рецепторном аппарате выводят из строя всю цепь, ломают генетически закрепленную программу половой дифференциации психики.

Мне вспоминаются слова одного из родоначальников современной психиатрии, В. Сербского, о том, что телесные ощущения служат ядром, вокруг которого формируется индивидуальность. Специфические сенсорные реакции, свойственные транссексуалам – мужчинам и женщинам, – придают, очевидно, этому ядру характерные очертания. Потому, наверное, и получается, что эти люди, стоящие особняком среди всего человеческого рода, так удивительно похожи друг на друга. Рассказывая о Николае и Варваре, я уже слегка затронул эту тему. Но сейчас есть прямой смысл к ней вернуться.

Передо мной несколько десятков медицинских карт – подробнейшие сведения о пациентах, проходивших в течение нескольких лет лечение в нашей клинике. Самое первое, бросающееся в глаза различие: образовательным уровень у женщин намного выше. Это говорит о многом. Тяжелейшие психологические проблемы, борьба с собой и с миром, неопределенность дальнейшей судьбы все же не помешали мобилизоваться на учебу, посещать учебное заведение, сдавать экзамены. Многие пациентки отличались незаурядными математическими способностями, пространственным воображением. Массовым бил и интерес к технике. Мне запомнились рассказы нескольких женщин о своем детстве. Как обычно, родители воевали с ними из-за страсти к мальчишеским забавам, силком приучали к куклам. Девочки покорялись, но играли не «в дочки-матери» – они разнимали кукол на части, чтобы рассмотреть, что у них внутри и как двигаются руки и ноги.

Мужчины не только с учением – вообще с задачами социализации справлялись гораздо хуже. Об инфантилизме я уже говорил, но к этому надо добавить и недостаток познавательных способностей, интеллектуальные изъяны, типичным свойством оказалось ослабленное чувство юмора.

Наблюдая пациентов в ситуациях если не стрессовых, то достаточно напряженных, можно было наглядно увидеть, насколько лучше женщины вооружены для жизненной борьбы. Они решительны, тверды, при этом держатся естественно, сохраняют дистанцию в общении с врачами, с администрацией. Даже при наличии явных психопатических черт умеют, когда нужно, держать себя в руках и что еще важнее – реалистически оценивать происходящее. У мужчин все эти качества представлены с обратным знаком, а самым, пожалуй, слабым местом в их психологической «экипировке» часто бывает отсутствие реализма в восприятии. Порой сердце начинает щемить от сострадания, когда вслушиваешься в наивный лепет пациента. Он свято верит, что стоит только врачам захотеть – и он превратиться в прекрасную женщину. Но при этом совершенно не принимает в расчет, что никакой медицине не под силу подарить ему другие черты лица, другие глаза или зубы…