Арон Белкин - Третий пол

Когда я вспоминаю свою прежнюю жизнь, то словно наталкиваюсь на какую-то стену. Нет, я ничего не забыл, но чтобы вернуться мысленно назад, надо приложить немалое усилие. Будто это происходило не со мной. И ни сожалений, ни радости, ни грусти, ни боли утраты. Даже самые яркие события в мой жизни (любовь, спортивные победы, унижения, страхи) не имеют никакой эмоциональной окраски. Просто факты и все…

Некоторое время я пробыл в полной изоляции. Это оказалось очень тяжело. В общежитии утвердилось мнение, что я слишком высоко ставлю себя и презираю всех остальных.

Но вот в выходной я зашел в соседнюю комнату – искал, с кем поиграть в шахматы. Там было несколько человек. Они «скидывались». Одни предлагали по рублю, другие говорили – надо больше, чтобы потом не бегать в магазин. От меня просто отмахнулись: «Ну тебя, ты все равно не пьешь». Я возразил: «Почему это я не пью?» – и выложил три рубля. Как все оживились! Удивленно и радостно кинулись меня поздравлять: «Наконец-то ты стал человеком!»

После этой пьянки, а также последующих отношение ко мне изменилось. Появилась душевная теплота. В принципе у нас пьют каждый день, только в разных комнатах. Ну, а в выходные пьют везде. Я много раз замечал, что после определенной дозы все становятся откровеннее, разговорчивее и вроде бы умнее (видимо, просто глупею я). Всегда находится о чем поговорить и с кем. Исчезает все недоверие и настороженность по отношению ко мне. Пока я не присоединился к общим попойкам, я, оказывается, очень мало знал своих товарищей…

Вывел для себя теорию: каждому мужчине надо пройти этап «пьяного коллектива». Выпив, многие становятся совсем другими…

Меня признали тамадой! Я предлагаю темы для разговоров, ко мне обращаются, чтобы рассудить спор. Я разнимаю драки (вполне успешно!) Получается, что я стал лидеров. Сам я пьянок никогда не организую, но веду – всегда я. Даже могу на кого-то прикрикнуть. У нас тут есть главари – мощные ребята, которым слова поперек сказать нельзя. Это элита, диктаторы, если сравнивать наше общежитие с маленьким государством. А я, так сказать, занимаюсь вопросами юстиции и идеологии. Часто играю роль «буфера» между участниками пьянки и воспитателями: как выражаются товарищи, я умею заговаривать зубы начальству. Ценное качество в их глазах. Два раза приходилось отнимать у ребят нож.

У нас, пьющих, много маленьких радостей. Садимся за стол торжественно, степенно. Вот я, вот мои друзья, вот у нас общее дело, все мы равны, мы – мужики и т. п. На другой день – общие разговоры. Кто на каком этапе вырубился, кто что запомнил, смакуют смешные ситуации, нелепое поведение некоторых. И эти тоже смеются, даже довольны, что это были именно они. И все это становится суррогатом духовной жизни, «культурной точкой», от которой можно оттолкнуться, чтобы придать смысл своему существованию. В пьянке все становятся равными, независимо от общественного положения и умственного развития.

В пьяном состоянии можно высказать свои обиды, недовольства, подозрения и т. п. Тебя поймут, успокоят, разделят твои чувства. Это дает разрядку постоянно накапливающимся комплексам, хотя все пьющие сознают – не решает их.

Наблюдал случаи срыва у нескольких ребят. Все они стоят довольно низко на здешней иерархической лестнице. Напившись, кидались сводить счеты с обидчиками, стоящими выше. Обиды наносились в трезвом виде, а реакция наступала во время пьянки. В обычное же время эти ребята были тихими, никогда не настаивали на своем мнении и вообще его не высказывали.

За пьяным «гудежом» я открыл целый мир отношений, который, переплетаясь с обычным, реальным миром, дает более полное представление об обществе, для меня, в данном случае, о том, что такое мужчина. (Приписка на полях, сделанная несколько лет спустя: «Очень страдаю оттого, что ни у моей жены, ни у тещи нет этого представления – о внутреннем мире мужчины, о его привычках, о его мужском „Я“, о том, что мужчина – это совсем другое существо. У них в доме „бабье царство“ уже 20 лет»).

А при этом все разговоры за столом – однотипные и скучные. Информации – ноль. Обсуждают футбольные и хоккейные матчи, вспоминают, кто когда сколько выпил, как попал в милицию, как добирался домой, дрался или не дрался. Ругают начальство. Вообще все время присутствуют «они» (начальство и вообще стоящие выше на социальной лестнице). Иногда говорят о женщинах – как правило, плохо, если она не подруга одного из присутствующих…

Качусь вниз, деградирую. Сократился запас слов. Думать лень. Ничего не читаю. Выгляжу плохо, неряшливо в смысле одежды, но привести себя в порядок тоже лень. То же и в моральном плане: тут наврал, там обещал что-то сделать и не выполнил, «отвертелся». Могу нагрубить, обидеть. Иногда наступают минуты просветления (вот как сейчас), а потом снова плыву по течению. Так легче жить. Снимается личная ответственность, хотя где-то глубоко я понимаю, что обманываю. себя…

Давно приглядывался к одной девушке. Зовут ее Люба. Она далеко не глупа (для меня это много значит). Заметив мое внимание, она тоже сделала несколько шагов навстречу. В конце концов у нас завязались прочные отношения. Она требовала, чтобы я был опрятнее (почаще гладил брюки), меньше пил, меньше общался с друзьями. Со всем этим я был согласен, даже рад. Но в минуты близости, когда от меня требовались решительные действия, я стушевывался, терялся и выглядел тюфяком. Я не верил, что она, узнав обо мне все, правильно отреагирует. Этот страх я так и не смог подавить в себе. А она объясняла мое «странное поведение» холодностью по отношению к ней, отказывалась верить в мои чувства. Наши отношения прекратились. Любил ли я ее? Тогда мне казалось – любил, и разрыв стал для меня очень болезненной травмой. Я остро переживал свое поражение.

Но я давно за собой заметил: долго находиться в таком состоянии я не могу. Мне необходим реванш. Не только кому-то что-то доказать, а себе, даже в первую очередь себе. Как угодно и чем угодно! Я пользовался первой же ситуацией, которая подворачивалась. И это, как правило, был шаг назад. Так случилось и тут. Не прошло и месяца, как ко мне в комнату уже приходила другая девушка, которая нравилась мне только внешне и потому быстро наскучила. Мысленно я опять возвращался к Любе. Я сделал вывод, что красивые, умные, нравственно высокие женщины – не мой удел. Это меня окончательно раздавило. Я постарался привыкнуть к той симпатичной пустышке, которая была рядом со мной, говорил себе, что надо смириться и не витать в облаках. Это тянулось около года…

В отпуск снова съездил в родной город. Исходил его вдоль и поперек. Во время этих прогулок (ранним утром или поздним вечером, когда прохожих на улице мало) испытывал странные чувства. Словно я хитрый и ловкий обманщик, который ходит среди обманутых им людей, а они совершенно об этом не догадываются. Мне было весело. Казалось, что я играю в какую-то игру. Была какая-то ирреальность в том, что город остался таким же, а я совсем другой человек.