Арон Белкин - Третий пол

По новизне разработанных методов, по радикальности оказываемой помощи, по актуальности самого избранного направления она была ничуть не слабее тогдашних медицинских кумиров – Святослава Федорова, например, или знаменитого курганца Елизарова. Но те имена были у всех на слуху, а кто знал, кто такая Ирина Голубева, за что должно благодарить ее страждущее человечество? И дело ведь совсем не в наградах, не в почете, даже не в материальном преуспеянии, по большому счету. Известность оборачивалась возможностью открыть клинику, оснастить ее мощным оборудованием, растить многочисленных учеников, расширять перспективные исследования. А Ирину Вячеславовну, с ее считанными коечками, вечно терзала одна и та же дилемма: выписать пациента – но ему некуда идти, документы не готовы, устройство затягивается. А если оставить его на койке, то как быть с другим, которого надо было срочно госпитализировать еще позавчера?..

Вот почему мне так трудно отождествить себя с тем «немолодым подвижным профессором с неизменной трубкой во рту», которого описывает Женя и который так жизнерадостно, оптимистично улыбается в кадрах старого любительского фильма. Нет, я и теперь без ложной скромности могу сказать, что мы тогда одержали большую победу, научились вытаскивать людей из тяжелейшей беды, к которой раньше вообще неизвестно было, с какого конца подходить. Но все мне видится теперь в ином свете – и непомерно высокая цена, которую приходится платить за ее преодоление, и заведомая ограниченность результата и, наконец, сама эта беда, которой вполне могло бы не быть.

Всю свою жизнь мы заполняем различные анкеты, состоящие из множества разных вопросов. В сумме они дают исчерпывающее представление о том, кто есть кто.

О многих вопросах сразу можно сказать, что они отражают наш статус только на момент заполнения анкеты, не охватывая ни прошлого, ни будущего. Например, домашний адрес, место работы, образование, социальное положение. На протяжении жизни все это может не один раз поменяться. Когда-то во всех «объективках» одно из ведущих мест занимал вопрос о партийности. Это был важнейший аспект характеристики человека, определявший его положение в обществе. Но он на наших глазах утратил свою актуальность. У нас появилось много разных партий, к тому же лишь небольшое число наших сограждан испытывает потребность в формальном членстве.

Из года в год я пишу в анкетах одни и те же цифры, обозначающие дату моего рождения. Но реальный возраст, как ни печально это сознавать, на месте не стоит, числа мелькают, как на счетчике быстро бегущей машины…

Вот, казалось бы, самый стабильный, неотъемлемый признак каждого из нас – имя. Я много занимался проблемой личных имен, составляющих, как не раз убеждался, своеобразную часть нашего внутреннего мира, сопряженную с самыми глубокими структурами личности. Мое имя – это во многом я сам! Но имя тоже может меняться.

Наименее устойчивая часть имени – фамилия. Женщины, выходя замуж, принимают чаще всего фамилию мужа. По самым разным причинам люди выбирают себе псевдонимы – иногда они используются параллельно с настоящими фамилиями, а иногда вытесняют их.

В русской традиции принято трехчленное имя. Знакомясь, я сообщаю, как зовут меня, к какому роду я принадлежу, а также – как звали моего отца. Отчество, на первый взгляд, меньше подвержено игре обстоятельств, чем фамилия. Но в наше время, когда браки стали непрочными и во многих случаях приемные отцы усыновляют детей, родившихся в предыдущей семье, смена отчества никем не воспринимается как событие невероятное.

Ну, в право на то. чтобы выбрать себе другое имя, предусмотрено законом. Мало ли по каким причинам человек может возражать против того, как нарекли его при рождении! Имя кажется неблагозвучным, архаичным, будит неприятные ассоциации, вызывает смех… В моем поколении множество женщин звались Сталинами, Октябринами, Ленинами, но далеко не все согласились нести на себе до старости эту печать революционного энтузиазма родителей.

Короче, все, что мы сообщаем о себе, заполняя анкеты, в большей или меньшей степени непостоянно, переменчиво, поставлено в зависимость от прихотливых узоров судьбы. И только одно пребывает с человеком вечно, по крайней мере до тех пор, пока не истлеет земная память о нем. Это – пол.

Впервые я всерьез задумался об этом, стокнувшись с необходимостью подолгу, случалось – годами убеждать пациентов сменить пол. В чем секрет их отчаянного, совершенно бессмысленного упорства? Ситуация предельно ясна и нам, и им. Никто не говорил, что не верит врачам, что сомневается в диагнозе. Добро бы еще жизнь в ложном, установленном по ошибке поле их чем-то устраивала, так что жалко было с ней расставаться. Наоборот – один только скрежет зубовный вызывало их мучительное, поистине нечеловеческое прошлое! Притом, для многих оно фактически уже кончилось: те приспособления, которые эти люди для себя находили, чтобы удержаться на плаву, переставали работать.

Может быть, причина в характерах – каких-то особенно слабых, нерешительных, боязливых? Ни в коем случае! Все, о чем вы прочли, говорит об огромной силе духа, воле к жизни, выносливости, о несгибаемом мужестве, испытанном и закаленном в обстоятельствах, гораздо более тяжких, чем могли ожидать их впереди. К тому же раньше каждый был одинок, ни в ком не находил поддержки и участия, а теперь не мог не сознавать, что нашел в нашем лице не только специалистов-лекарей, но и добрых друзей, которые не оставят без помощи, всегда будут рядом.

Ни одного рационального аргумента, оправдывающего отказ от смены пола, я за все годы не слышал ни разу – да его и нельзя найти, когда ситуация не оставляет места для выбора. Но и в бессмысленном упрямстве нельзя было упрекнуть ни Женю, ни других моих пациентов. Им и в самом деле никак не удавалось перешагнуть через какой-то внутренний барьер, начать думать о себе как о лице другого пола. «Но ты же погибнешь!» – говорил я им, если вычленить суть из моих доводов. «Что делать, значит, погибну!» – звучало в ответ. Получалось так, что если они согласятся сменить пол, сама жизнь станет им не нужна!

И постепенно я начал понимать, что передо мной приоткрывается одна из величайших тайн человеческой души – тайна пола.

Даже просто рассмотреть эту крепко закрытую дверь – и то было неожиданно. Правда, слова эти – «тайна пола» – попадались мне часто, особенно в старых книгах, но подразумевались под ними явления не столько непонятные, необъяснимые, сколько неудобные для открытого обсуждения. Проще сказать, речь шла о сексе, о сексуальном поведении, мужском и женском, которое так часто противоречит и здравому смыслу, и жестким установлениям морали. Но стоило людям перестать прятаться от самих себя и заговорить о сексе вслух как об особой, протекающей по своим законам сфере бытия, как вся таинственность сразу улетучилась.