Александр Миндадзе - Парад планет

— Видите, как плохо бросать товарищей, — сказал погодя Спиркин. — Пришлось обгонять вас на попутной… Вы вообще-то куда?

Костин не отвечал, и Спиркин продолжал с обидой:

— Если уж решили от нас избавиться, пожалуйста, мы можем путешествовать отдельно.

Костин похлопал его по плечу. Вопрос был решен.

— Мы подумали: черт с ним, когда еще в жизни будет! — снова заговорил Спиркин. — Никто не знает, где ты, не ждет, не ищет!

И шестеро мужчин несколько помятого вида, с нехитрыми вещичками в руках и за плечами бодро двинулись по улицам незнакомого городка.

— А теперь вопрос на засыпку, — сказал, остановившись, Султан. — Что это такое? Смотрите туда!

— Куда?

Султан показал куда. Никуда, просто на улицу. И они увидели эту улицу, прохожих, автобус, милиционера. Все было так, как всюду, и все было не так. По улице шли женщины: подруга с подругой, и еще одна подруга с подругой, и бабушка с внучкой, и две школьницы переходили улицу, модная девушка вышла из парикмахерской, и за рулем самосвала сидела женщина в платке, и женщина-милиционер стояла с жезлом на перекрестке.

— Что за город, ребята? — удивился Султан.

— Смотри сюда! — взял его за локоть Афонин.

Перед ними была Доска почета — щит с фотографиями. И оттуда смотрели опять одни женщины.

— Чур, это моя! — сказал Султан.

— Которая?

— Вон, с челкой.

— Ну и вкус.

— Вкус у меня, ребята, правильный. А твоя — вон, толстая.

— А что, ничего!

— Подождите, вот эту я себе беру!

Так они развлекались, пьянея от праздности и свободы, пока Крокодилыч не вскричал радостно:

— Вон мужик, смотрите!

— Где мужик, где?

— Эй, малый, иди сюда!

Мужчина, хоть и неказистый, но важный, подошел не спеша и, прикурив первым делом, встал, сунув руки в брюки, которые, сразу видно, носил здесь по праву.

— Ну? Что за шум, а драки нету? — спросил он по-свойски.

— Тебя увидели. Ты здесь один, что ли?

— Один к десяти.

— Хорошо устроился. А что же за город такой? Текстильная промышленность?

— Она, — сказал мужчина.

— Как же ты управляешься, малый?

— Оставайтесь. Научу.

— Николай! Долго я буду, нет? — раздался женский голос, и единственный представитель мужского пола сразу поспешил навстречу жене. Она стояла с сумкой у магазина.

…На почте тоже были одни женщины. Здесь оживился Спиркин:

— Здравствуйте. Можно от вас телеграмму отправить? Срочную!

— Здравствуйте. Можно.

— А позвонить по междугородной?

— Ждать придется.

— Тогда телеграмму.

— Постой, — остановил Спиркина Слон. — Какая телеграмма, ты что?

— Нужно, ребята. Просто — жив-здоров.

— Во-первых, ты не жив, а тем более не здоров, — сказал Султан. — Тебя ракетой накрыло. Все-все, пошли, никаких телеграмм.

Женщины на почте с удивлением слушали странный разговор.

…А потом были женщины в столовой, где приземлились проголодавшиеся друзья. Подносы с обилием блюд красноречиво говорили об их аппетитах. Группа девушек, обедавших за соседним столиком, с любопытством следила, как они поглощают борщи и бифштексы.

— Что, девушки? Соединимся? — предложил Султан и, не дожидаясь приглашения, двинул столик к столику девушек.

Афонин задержался у прилавка буфета. Его окликнули:

— Василий Сергеевич, ты что там? Вина не будет, мы вина не пьем!

— Вот так, девушки, — продолжал Султан. — Видели непьющих мужчин? Вот это мы. А вы работаете в магазине, в промтоварном. Тут, напротив. С двух до трех перерыв. Правильно?

— Нет, неправильно, — отозвалась одна из девушек. — Сегодня выходной, воскресенье.

— Как? Воскресенье? А я и забыл! Что же, и милиция не работает?

— А вам уже в милицию?

— Прописаться, — отвечал Султан. — Ну так что — воскресенье, какие планы? Кино, танцы?

— А что?

— Да вот хотим провести досуг. Мы люди военные, не смотрите, что в штатском, это у нас такое задание, и к тому же нас ракетой накрыло, так что нас вроде как и нет!..

…В парке, на танцплощадке, играла во всю мощь радиола, топтались парочки. Друзья были здесь в обществе девушек из столовой, новых своих знакомых. Девушек было пять, их — шесть. Спиркин, которому не досталось партнерши, сидел на лавочке среди немногочисленных зрителей.

Танцевал Султан.

— Да никак меня не звать. Дух. Я тебе правду говорю. Мы с того света. Духи.

Девушка смеялась:

— Потише, дух! Руку убери!

Вел свою партнершу, смешно притопывая, Слон — Слонов.

— Слушай, ты симпатичная. Сколько тебе лет? Только не говори «все мои», я это каждый раз слышу. Сколько?

— Двадцать шесть.

— Разведенная?

— Да.

— Муж выпивал?

— Откуда вы знаете?

— Да я сам такой. Жена от меня ушла. Нашла трезвого. Он ей покажет.

— Танцуете странно.

— Да я в жизни не танцевал.

— А бросить пить?

— А я завязал. Месяц уже ни капли. Ничего не зашивал, так — сила воли. Слушай, выходи за меня.

— Сейчас!

— У, какая ты грубая.

— А вам нежные нужны?

— Нежные, да.

Спиркин на лавочке выяснял у соседей:

— А это где, Гуськово? Там что?

— Деревня, что.

— Далеко отсюда?

— На чем ехать.

— А на чем едут?

— На катере. Вниз по реке…

Приятель Спиркина Афонин, обычно медлительный, на этот раз оживился, ведя свою партнершу.

— Вы здорово танцуете, — смеялась девушка.

— Учился.

— Где же это вас учили?

— В Доме культуры, в кружке. Всю молодость, можно сказать, протанцевал. Призы имел.

— Во как!

— Гляди. Сейчас больше топчутся. А надо поворачиваться, поворачиваться! — Он продемонстрировал, как надо поворачиваться, и снова притянул к себе девушку, твердо перехватив ее за талию. — Пошли. Научу!

— Куда идти-то?

— Ну что, не найдем места?

— Ишь, быстрый какой. Танцор!

— А что тянуть?

Танцевал с девушкой Герман.

— А вы что такой неразговорчивый?

— Тебе разговорчивые нравятся? Сейчас тогда мы моего друга позовем. — Герман указал на Спиркина.

— Не надо. Он мне не нравится.

— А я?

— Вы нравитесь.

— Что же тебе нравится во мне?

Герман впервые посмотрел на девушку: что там она щебечет, улыбаясь дерзко? Прямо в глаза посмотрел, заглянул за улыбку…

— Ты мне тоже нравишься, — сказал он. — Ты очень хорошая. Тебе никто не говорил?

— Нет.

— Ну вот я первый. Ты красивая. Очень красивая. — Он быстрым движением убрал волосы у нее со лба. — Вот так. Так лучше! Знаешь, я бы даже женился на тебе… Но вы же такой народ — через два года куда все девается! Крикливая, жадная…

— Я не буду крикливой, — сказала девушка.

— Честное слово?

— Да.

— Это меняет дело. Придется подумать.

— Вот именно, — усмехнулась девушка.

— Ах, это? — догадался Герман. И снял с пальца кольцо.

— Да вы что!

Но он, недолго думая, уже надел ей это кольцо. И продолжал танцевать как ни в чем не бывало.