Александр Миндадзе - Парад планет

— Не хочешь за любовь? — Мужчина выпил один. Он не сердился на гостя, он ему опять налил, хорошее было настроение. За жизнь пил, за любовь, имел такое право.

— Приметы, — сказал Семин.

— Опять тебе приметы! Ну, какие еще? Родинки там всякие. Но это, понимаешь, при близком знакомстве.

Мужчина взглянул на гостя, улыбка сошла с его лица.

Помолчали. Хозяин все смотрел на Семина. Ему хотелось говорить, воспоминания грели. Даже очки потели у него, он их снял.

— Не хочешь за любовь? Вообще, правильно, друг, — сказал он. — Ведь не зря она ко мне в каюту. Сунули они мне ее, подставили, понял? Вот и работала. По карманам, в чемодан, сколько у меня там капитала. Колоду два раза меняла. Вот так! И я знаю, кто она, а сделать ничего не могу. Веришь — нет, любовь у нас. И она тоже, чувствую, не играет со мной, все серьезно. По ночам, слышу, плачет. А утром снотворное сыпет, чтобы карты из рук валились. Так и плывем!

Тут женщина подошла, села рядом с хозяином за столик. Он ей вина налил, руку положил на плечо. И продолжал:

— Ну, потом решил: все! Как раз шестое число было. Или, думаю, она мне сегодня признается, или… В общем, до вечера срок!

— А вечером мы все приплыли, — сказала женщина.

И хозяин опять поднял бокал:

— За жизнь!

Он смеялся, глядел на Семина. И шатенка в синем платье, сидевшая рядом, тоже от души смеялась. Она была молодая, с бледным лицом, красивая. И прямая как струнка.

— Марина! Но это не ты! Не ты! — сказал Семин.

Шел по ресторану, оглядываясь, находил Марину взглядом. «Не ты! Не ты!» — твердил. И снова шел, оглядывался: «Не ты! Не ты!»

— С поста сбежал… Еще, понимаешь, сирену! Город на ноги поднял. Потому что вдруг этот звонок… Я себя не помнил. Чистый шантаж, ясно. А с другой стороны, неделю ее нет, где она? Бегу, лечу, не знаю куда. А потом вообще с ума сошел. Чуть не за каждой вдогонку: «Марина!» А это не Марина, это шлюха в ресторане сидит!

В вагоне у окна с попутчиком стоял, лейтенантом. Сам себе рассказывал, удивлялся:

— Ну вот что со мной? Не было же ее там, откуда? На корабль не садилась, точно. В списках нет. Может, она дома уже дожидается, а я все вокзал стороной обхожу. И бегаю, бегаю. И опять не она, не она, не она!

Вышел из купе пожилой человек с газетой, обняв лейтенанта, постоял недолго у окна:

— Ну что, вроде едем, Вячеслав?

— Еще как едем! — отвечал за лейтенанта Семин.

Он был другой, разговорчивый:

— Что, признал тебя батя? — подмигнул лейтенанту.

— Полностью, — серьезно кивнул тот. — Вот где был, вытащили откуда, это он, никак, забыл.

— Я тоже уже все забыл, — засмеялся Семин.

Поезд тормозил. Море за окном блестело, море, бескрайнее, залитое последним светом дня.

Семин недолго молчал:

— Ну, две звездочки, за мной!

— Куда?

— Выполнять! У тебя они маленькие, понял? У меня большие. Ну, в недалеком прошлом, — усмехнулся он, и они пошли по коридору.

— Нога? — догадался лейтенант.

— Нога, милый, нога.

— А где вы? В Афгане что ли? Воевали?

— Воевал. На личном фронте, — сказал Семин.

В тамбуре он быстро разделся, отдал лейтенанту вещи.

— Смотрю, море! Вдруг море увидел! — Поезд остановился, Семин в трусах пошел к двери.

Обернулся и заметил некстати, без улыбки:

— Этот, который звонил, тоже лейтенант был, я его вычислил. Обиженный. На точку ему помог, к белым медведям!

Поезд стоял у светофора. Семин, спрыгнув на насыпь, уже бежал к воде. Пассажиры смотрели из окон. Вот он прыгнул с криком в море, поплыл…

— А вот и сосед наш, полка верхняя! — сказала средних лет женщина, когда Семин вошел в купе. Спутник ее, сидевший напротив, спросил:

— «Армавир»? — Это было как пароль.

— Вроде мимо проплыл, — сказал Семин.

— А мы — «Армавир», — сообщила женщина. — Мы там, представьте, работали, веселили публику, но получилось несмешно. Если бы знать заранее!

— Если бы! — проговорил мрачно мужчина. — Если бы вдруг курс, паскуда, не изменил, если бы в баржу не въехал, если бы… Вся жизнь — если бы!

— Как же вы ее веселили, публику? — спросил Семин, глядя на пассажирку с интересом.

— Знаете, нет сил об этом говорить!

— И все-таки?

Он все смотрел на женщину. Она улыбнулась, отвела глаза.

— Вот Артур. Он вообще-то царь Нептун. А я главная русалка. Ну, культурная мы программа, массовики-затейники…

— Ха-ха! — Семин поднялся, вышел из купе.

И тут же снова возник, сказал мужчине:

— Вас там спрашивают.

— Кто?

— Семин.

Мужчина вышел, он закрыл за ним дверь, запер.

— Это что еще? — возмутилась пассажирка.

Семин усмехнулся, пошел к ней. Женщина вскочила, рванулась было к двери. И села на столик, Семин ее, подтолкнув, посадил.

— Идиот, там же мужик мой!

— Царь Нептун?

Он шел к ней, тянулся руками.

— Ну, идиот ты, идиот!

— Не то, не то! — шептал Семин и все тянулся к шее женщины. Дотянулся, сорвал цепочку с кулоном.

— Это… это откуда?

Он вдруг замер и так стоял, держа кулон на ладони.

— Откуда?

— Мое!

Семен сжал ладонь в кулак и поднял глаза:

— Не твое. Откуда?

В дверь стучали, он не слышал. Придвигался к женщине, вжимая ее в окно. Тут пассажирка быстрым движением что-то выхватила, кажется, кошелек:

— Вот еще, бери! Бери! На!

Бросала ему кость, а Семин все твердил:

— Откуда у тебя, откуда?

— У пацана с рук взяла! Там эти пацаны в баре!

Ломились уже в дверь. Он к ней опять потянулся, женщина вскрикнула, закрыла лицо руками. Но не ударил, нет, вдруг погладил:

— Скажи мне… Я прошу… прошу!

В дверь ломились, а Семин рядом с женщиной неподвижно стоял, гладил ее волосы, плечи. И она открыла лицо, взволнованная неожиданной лаской.

— Ты скажи мне, скажи… Где взяла?.. Я прошу… Ну, пожалуйста, русалочка! Прошу, прошу!

Он правда просил, лицо его кривилось, чуть не всхлипывал. И женщина сама заплакала, на него глядя.

Я была русалкой, главной. Я кричала:

— Где ты, где ты, царь Нептун! Отзовись! Из глубин морских явись! Ох, соскучилась я, батюшка! Слезы лью горючие!

— Иду, иду! — слышался трубный голос царя.

— Идет, идет батюшка! — волновались пассажиры на палубе.

Высвеченный прожектором царь Нептун, к всеобщему восторгу, явился из тьмы:

— Издалека я к вам, устал морями-океанами! Ну? А где ж свита моя?

Пассажиры кричали, тесня друг друга:

— Мы, мы! Здесь мы!

Царь, усевшись, занялся свитой, а я выскользнула из толпы, по лестнице спустилась в пустой коридор. Там в самом конце была дверь, я на всякий случай постучала. И стала подбирать ключ, их у меня имелась целая связка. Щелкнул замок.

Кулон сразу взяла с трюмо. Еще мужские часы на цепочке, там же они лежали, на видном месте, под зеркалом. И деньги сразу нашла в столе. Денег было много, я вынула ящик, стала сгребать. И тут за спиной услышала женский крик, выронила ящик, деньги разлетелись.