Джеймс Кэмерон - Титаник

сталкиваясь с пихающимися матросами, кочегарами, носильщиками и кричащими служащими

компании «Уайт Стар Лайн».

«Рено» останавливается, и из него выскакивает водитель в ливрее, чтобы открыть дверь молодой

женщине, одетой в великолепный бело-пурпурный туалет и в огромной шляпе с перьями. Ей 17 лет,

она прекрасна, с королевской осанкой и проницательным взглядом. Это девушка с рисунка - Роуз.

Она поднимает взгляд на корабль, осматривая его с невозмутимым спокойствием, и говорит:

РОУЗ:

— Не понимаю, из-за чего весь этот шум. Он выглядит не больше, чем «Мавритания».

С другой стороны автомобиля личный слуга открывает дверь Кэледону Хокли, 30-летнему

наследнику старинного состояния рода Хокли. Кэл статен, высокомерен и сказочно богат.

КЭЛ:

— Ты, возможно, хорошо осведомлена о некоторых вещах, Роуз, но только не насчет «Титаника».

Он более чем на сотню футов длиннее «Мавритании» и гораздо более роскошный. Там есть корты

для сквоша, парижское кафе... даже турецкие бани.

Кэл поворачивается и подает руку матери Роуз, Рут Дьюит-Букейтер, которая выходит из машины

вслед за ним. Рут – 40-летняя великосветская дама, принадлежащая одной из известнейших семей

Филадельфии. Она вдова, женщина с железной волей.

КЭЛ:

— Вашу дочь трудно чем-либо удивить, Рут.

(указывая на лужу)

Смотрите под ноги.

РУТ:

(вглядываясь в громадное судно)

— Так это тот самый корабль, который называют непотопляемым?

КЭЛ:

— Он действительно непотопляем. Даже сам бог не смог бы потопить его.

Кэл говорит с гордостью человека, обладающего особым опытом.

Демонстрируется полный антураж богатых американцев. Перед нами характерный пример

аристократии времен короля Эдуарда в сопровождении прислуги. Слуга Кэла, Спайсер Лавджой,

высокий и бесстрастный, непреклонен как владелец похоронного бюро. За ним появляются две

горничных - личные служанки Рут и Роуз.

Носильщик компании «Уайт Стар Лайн» несется к ним, спеша успеть в последнюю минуту.

НОСИЛЬЩИК:

— Сэр, вам необходимо зарегистрировать ваш багаж на главном терминале неподалеку отсюда.

Кэл небрежно подает ему пятерку. Глаза носильщика расширяются. Пять фунтов в то время были

огромными чаевыми.

КЭЛ:

— Я буду молиться за вас, сэр.

(кратко, указывая на Лавджоя)

Вот мой человек.

НОСИЛЬЩИК:

— Да, сэр. Мое почтение, сэр.

Кэл никогда не устает от эффекта, производимого деньгами на чернь.

ЛАВДЖОЙ:

(носильщику)

— Вот чемоданы, и еще 12 в Деймлере. Надо перенести их в каюты.

Рабочий «Уайт Стар Лайн» удивлен, когда видит громадную кучу чемоданов и портфелей,

выгружаемых из второй машины, включая деревянные ящики и стальной сейф. Он свистом

подзывает нескольких грузчиков, которые тут же подбегают.

Кэл исчезает, оставляя «мелких людишек» для разборок. Он быстро проверяет свои карманные

часы.

КЭЛ:

— Нам лучше поспешить. Сюда, леди.

Он указывает дорогу к мостику первого класса. Они продвигаются в толпу. Труди Болт, служанка

Роуз, протискивается за ними, неся сумки с недавними покупками своей госпожи... вещами слишком

деликатными для грузчиков.

Кэл ведет их, лавируя между автомобилями и ручными тележками, спешащими пассажирами (в

основном, второго и третьего класса) и провожающими. Большинство пассажиров первого класса

избегают вонючей толчеи, используя посадочный мостик двадцатью футами выше.

Они проходят мимо пассажиров третьего класса в грубой шерсти и твиде, выстроившихся в очередь

внутри передвижного ограждения, как скот в загоне. Санитарный врач проверяет их головы одну за

другой, осматривая их волосы и ресницы на наличие вшей.

Потом они движутся мимо хорошо одетого молодого человека, крутящего ручку деревянной

кинокамеры, установленной на триноге. Даниэль Марвин (отец которого основал «Биограф Филм

Студио») снимает свою молодую невесту на фоне «Титаника». Мэри Марвин чопорно позирует и

неловко улыбается.

ДАНИЭЛЬ:

— Взгляни на корабль, дорогая, это он. Ты поражена! Тебе не верится, насколько он огромен! Как

гора. Это потрясающе.

Без какой бы то ни было актерской фибры в теле Мэри Марвин с поднятыми руками изображает

пантомиму благоговения злодейки Клары Боу.

Кэл сталкивается с двумя кричащими мальчиками третьего класса, которые толкают его. Секунду

спустя он вновь сталкивается с их отцом.

КЭЛ:

— Осторожно!!

МУЖЧИНА:

— Извините, сударь!

Горожанин-отец протискивается вслед за детьми, что-то крича.

КЭЛ:

— Грязная свинья. Наверно, пропустил свою ежегодную ванну.

РУТ:

— В самом деле, Кэл, если бы вы не оформляли все всегда в последний момент, мы бы уже прошли

через терминал, вместо того, чтобы бегать вдоль причала, как семья каких-то нищих иммигрантов.

КЭЛ:

— Безусловно, Рут. Но, как бы там ни было, мы опоздали из-за процедуры прихорашивания моей

дорогой невесты.

РОУЗ:

— Вы просили меня переодеться.

КЭЛ:

— Я не мог позволить тебе надеть черное в день отплытия, милая. Это плохая примета.

РОУЗ:

— Под мое настроение черное подходило больше.

Кэл уводит их с пути повозки, нагруженной двумя тоннами деревянных ящиков с оксфордским

мармеладом, предназначенным для продовольственного отделения «Титаника».

КЭЛ:

— Я потянул за каждую ниточку, за какую только мог потянуть, чтобы достать билеты на

величайший корабль в истории, в самые роскошные каюты... а вы ведете себя так, будто

собираетесь на собственную казнь.

Роуз наблюдает, как корпус «Титаника» вырастает перед ними... Огромная железная стена,

церковно-мрачная и разъединяющая. Кэл зовет Роуз вперед, и она с чувством огромного трепета

входит на мостик, ведущий к двери на палубу Д.

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— Для всех это был корабль мечты... А для меня он был рабским кораблем, отправляющим меня в

Америку в цепях.

Наезд, в замедленном движении: рука Кэла собственнически соединяется с рукой Роуз. Он

сопровождает ее вверх по мостику, и черный корпус «Титаника» проглатывает их.

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— Снаружи я была всем, чем должна быть благовоспитанная девушка. В душе я рыдала.

35.

Гудящая струя воздуха вырывается из мощных тройных паровых гудков на дымоходах «Титаника», -

это сигнал о скором отправлении.

36. Экстерьер. Саутхэмптон-порт. «Титаник». День.

«Титаник» возвышается над зданиями терминала с расстояния в несколько кварталов и закрывает

небо над очертаниями города. Эхо пароходного гудка разносится над Саутхэмптоном.

Отъезд: это оказывается видом из окна.

Снова вперед: мы находимся в заполненном дымом кабаке. Здесь собрались портовые рабочие и