Даль Орлов - Репортаж из бездны

— Покурим! — ответил другой.

Афсал нырнул поглубже.

Выныривая, он вертел головой, напрягая зрение, вглядывался в высокие и низкие, в длинные и короткие, в железные и деревянные, в покрашенные или просмоленные, в новенькие и облезшие от старости борта — и не находил то, что искал.

На берегу Мада Сумар в беспокойстве взглянул на часы.

— Позови Гонсалеса, — приказал он Ахмаду, — проверьте лодки.

Афсал осторожно продвигался вперед. Из темноты выступил черный борт. За толстыми, вымазанными мазутом досками ему почудились сдавленные стоны. Он прислушался. Да, сомнения нет — в чреве судна люди, много людей.

Афсал скользнул вдоль борта, нащупал край маленького, забранного в решетку иллюминатора. Отсюда людские голоса и стоны слышны отчетливо. Он подтянулся к иллюминатору и тихо позвал:

— Селина! Селина Сулонг!

Голоса в глубине сначала стихли, а потом ожили с двойной силой, в борт застучали. Глухой мужской бас прорычал:

— Тихо! Всем молчать!.. Если жить хотите…

Наступила тишина. Вода лизала черный борт баржи. Луна осветила маслянистую воду, тяжелый выгнутый борт, прильнувшую к нему человеческую фигуру. И в тишине вдруг прозвенел голос:

— Я здесь, Афсал!

Он увидел ее лицо за решеткой: светлое, с темными провалами глазниц, волосы облепили лоб и щеки.

— Селина, любимая…

— Афсал!..

Стук мотора ворвался в тишину.

— Жди, Селина! Передай всем, мы скоро придем, — успел сказать Афсал и, оторвавшись от иллюминатора, ушел в воду. Нащупал в глубине дно баржи, перебирая руками, крадучись стал подниматься на поверхность, выглянул.

К барже швартовался военный катер. Борт коснулся борта, мотор заглох.

— Трюм задраим, — сказал один голос, — там их под пробку.

— Подними команду! — прозвучал другой голос, резкий, он показался Афсалу знакомым. — Ситуация изменилась. Будем выходить.

— На Полтон?

— Пойдем, там узнаешь…

Было слышно, как люди с катера перебрались на борт баржи.

Афсал, почти не соблюдая осторожности, заработал руками и ногами, удаляясь все дальше и дальше — к тем, кто ждал его на берегу.

У дома с верандой-пристройкой было людно. Здесь шла раздача оружия, делались последние приготовления к ночной акции.

Афсал сидел в дальнем углу, плечи прикрыты полотенцем. Он дрожал и говорил с: трудом:

— Почему так медленно? Они же уйдут.

Мать подала ему чашку кофе:

— Успеем. Видишь, как стараются.

Хромой Гонсалес расположился у раскрытого ящика и вынимал из него карабины, пистолеты, автоматы. Люди подходили, брали оружие, заглядывали, примеривали по руке.

Братья Хван и Мин сидели рядом — они уже были готовы.

Шнырял под ногами мальчик, вертя на пальце пистолет.

— Дядя Мада, меня возьмете?

— Будешь обеспечивать прикрытие с берега, — серьезно ответил Мада Сумар.

— Ты из автомата стрелял? — спросил Ахмад усатого мрачного рыбака, недавно высказывавшего недоверие Афсалу.

— Утром поговорим! — огрызнулся тот.

— Внимание! — возвысил голос Мада Сумар. — Лодки поведу я. Береговое прикрытие возглавит Ахмад. Все знают, кто с кем?

— Я не знаю, — сказала Моми.

— Со мной, — пробасил Шафикул.

— А с кем ты?

— Со мной, естественно! — откликнулся тут же Ахмад.

— Одну минутку, Мада! — Старая Ненек прикоснулась к его руке. — Пусть все вернутся к своим матерям, — сказала она. — К любимым. К детям. Пусть все вернутся живыми. Смерть генералам! Смерть «Кобре»!

— Смерть! — глухо и дружно отозвались голоса.

Четыре лодки одна за другой ушли в темноту. На носу первой сидел Афсал, за ним громоздился лысый Мада Сумар с трубкой в зубах и карабином за спиной. К поясу он прижимал рукоять тесака.

Маршрут лодок получался сложным, зигзагообразным, он повторял недавний путь Афсала. Наплывали из темноты и пропадали борта судов и лодок. Вдали угадывалась кромка берега с редкими портовыми огоньками. Оттуда изредка долетали обрывки голосов — охрана не дремала.

Кто-то из гребцов неосторожно плеснул веслом, Мада оглянулся и погрозил кулаком.

Афсал дирижировал руками, показывая, куда свернуть, где притормозить, где прибавить хода.

Нос головной лодки пошел на сближение с белыми бетонными сваями, которые поддерживали деревянные перекрытия запасного пирса. Афсал поднял руку, дал сигнал тормозить и вдруг устало осел.

— Мада, — сказал он, — их нет. Мы опоздали.

— Ты не ошибся? Здесь?

— Здесь… Мы опоздали…

Четыре лодки соединились бортами. Люди растерянно смотрели на Сумара, на Афсала.

— Они не могли уйти далеко… — тихо сказал Афсал.

— На веслах не достанем, — откликнулся Мада. — Сейчас рассветет, надо ждать следующей ночи.

— Следующей?! — взорвался Афсал. — А кто доживет до следующей ночи?

— Выбора нет! Баржа уже подходит к Полтону.

— Или нет…

— Как нет? — не понял Мада.

— Тот, на палубе, спросил: «На Полтон?» А другой ответил: «Узнаешь». Он не сказал, что на Полтон… Надо проверять.

— Опять?

— Опять! — зло подтвердил Афсал. — Эй вы, гребите быстрей. Выспитесь дома! — зашипел он на гребцов. — И снова повернулся к Мада Сумару: — Быть может, успею до рассвета.

— Сумасшедший, солнце не остановить! Рассвет будет.

— Это ты скажи генералу Лиму. Он уверен в обратном.

Ударив бампером по створкам ворот, из укрытия вылетел «кадиллак», за рулем которого сидел Афсал.

Молочный рассвет занимался над городом и портом. Афсал мчался в объезд той части порта, которая находилась в руках солдат генерала Лима. Ревел могучий мотор, с бешеной скоростью вращались колеса, с каждой секундой приближая Афсала к «дикому» пляжу, с которого он недавно стартовал на Полтон. Фары были включены, и Афсал нс замечал, что надобность в них падает с катастрофической быстротой, — светало.

Машина, сделав крутой вираж, влетела не песок и замерла у кромки прибоя. Афсал бросился к багажнику, открыл его, извлек подводное обмундирование, лихорадочно стал в него облачаться.

…Вот он уже под водой. Теперь важно не торопиться. Нельзя сбить дыхание, нельзя устать раньше времени. Слишком далек финиш, слишком опасна дистанция. И слишком многое зависит от успеха заплыва!

Нет зрителей, нет аплодисментов. Он один в безмолвии моря, один па один с опасностью, и некому будет помочь, если с пловцом случится беда.

Шарахаются в стороны стаи рыб, мутными сгустками висят медузы, а над водой тревожно мечется белая чайка.

Человек-рыба не видит неба. А оно все светлее, все прозрачнее, оно делится своей ясностью с водной толщей, и Афсал все отчетливее различает дно, покрытые водорослями валуны, лоскуты песка внизу, испещренные частыми бороздками — следами потревоженных крабов.

Темное массивное пятно на дне привлекло внимание Афсала. Но в легких кончился воздух, и он вынырнул на поверхность, глубоко вдохнул, выдохнул, еще вдохнул и почти вертикально пошел вниз.