Марина Дяченко - Обитаемый остров

Перед ним на дороге стоят трое. Мутанты — очень уродливые люди. На них подобие одежды. Двое держат перекладину, с которой свисает убитое животное. У третьего на груди — тяжелый автомат.

Максим смотрит на них с ужасом. И они на него — со страхом.

Тот, что с автоматом, поднимает жуткую руку с двумя длинными многосуставчатыми пальцами. Раздается сперва шипение, потом скрипучий голос.

МУТАНТ. Кушать хочешь?

МАКСИМ (с трудом разлепив губы). Да.

МУТАНТ. Стрелять не будешь?

МАКСИМ. Нет. Ни в коем случае.

Огромный имперский город разрушен атомным взрывом. Дикие картины запустения. Развалины. Огороды со странными овощами, поля с мелкой выродившейся пшеницей, кое-где — проплешины блестящего, как зеркало, шлака.

Ободранная комнатка с единственным окном без стекла. Окно выходит на огромный, загроможденный, заросший диким кустом серо-рыжий пустырь. На стене осталась старая фотография: огромное круглое здание, статуи по бокам от входа, лестница во много ярусов, на лестнице кто-то стоит, позируя…

Гай чистит автомат за грубым деревянным столом. Бледный, подавленный, двигается через силу. Преодолевает себя, со злостью, с усилием загоняет на место затвор. Щелкает защелкой.

Роняет голову на руки.

Перекошенная скрипучая дверь распахивается. На пороге Максим, почти голый, в одних черных шортах, поджарый и злой. Гай смотрит на него и отворачивается.

МАКСИМ. Ну, не выдумывай. Пошли.

ГАЙ. Не хочу. Ну их всех. С души воротит, невозможно.

МАКСИМ. Глупости. Прекрасные люди, очень тебя уважают. (Поднимает его.) Принц-герцог меня просил, чтобы ты остался здесь. Я, говорит, умру скоро, нужен настоящий человек, чтобы меня заменить.

ГАЙ. Это я — настоящий человек?! Я так, кукла поломанная…

МАКСИМ. Неправда. Ты настоящий человек. Ты справишься. Вставай.

Максим останавливается напротив Гая. Смотрит ему в глаза.

МАКСИМ (тихо). И ты не один такой. Вас таких сорок миллионов. Помнишь?

ГАЙ (сглатывает). Автомат брать?

МАКСИМ. Бери. Мало ли что?

Они спускаются по трухлявой лестнице, идут по узкой улице, как по дну оврага, — кругом громоздятся развалины. Возится в пыли карапуз-мутант — страшно смотреть. Падает, ревет, из-за развалин выскакивает мать… Увидев ее, Гай быстро отводит взгляд.

Выходят на площадь, посреди которой громоздится оплавленная статуя, в своем уродстве похожая на мутанта.

Большая комната, полная людей-мутантов. Смотреть на них страшно, и Гай сидит в углу, ни на кого не глядя. Рядом Максим — перед ним на столе дымится чашка с чаем. Это очень хорошая, тонкая фарфоровая чашка из древнего дорогого сервиза.

Один из мутантов, Бошку, разливает чай. Тлеют угли в железной печурке.

Посреди комнаты стоит пожилой коренастый человек — он не мутант, но все лицо у него в шрамах и рубцах. Улыбается. Это Принц-Герцог.

ПРИНЦ-ГЕРЦОГ. Друзья! Мы собрались, чтобы обсудить предложения нашего друга Мака. Бошку, голубчик, заваривай чай покрепче, а то кое-кто уже задремывает. Не надо задремывать, не надо. Соберитесь с силами, может быть, сейчас решается наша судьба…

Собрание одобрительно гудит, какого-то бельмастого, который примостился подремать, расталкивают. Бошку подносит ему чашку чаю.

БЕЛЬМАСТЫЙ. Да не хочу я…

БОШКУ. Ну выпей чашечку, что это тебе — шею мыть?

ПРИНЦ-ГЕРЦОГ. Солдаты отжимают нас на юг, в пустыню. Лет через десять-пятнадцать нас вытеснят окончательно, и там мы все погибнем без пищи и без воды. Бошку, голубчик, налей чаю уважаемому Хлебопеку. По-моему, заснул Хлебопек.

Хлебопека расталкивают, Бошку сует ему чашку в пятнистую руку. Тот обжигается и шипит.

ПРИНЦ-ГЕРЦОГ. Наш друг Мак хотел сначала вооружить нас и повести в бой, но убедился, что мы слабые и воевать не можем. И тогда он решил добраться до жителей пустыни, договориться с ними и повести их на солдат. Что требуется от нас? Пропустить жителей пустыни через наши земли и обеспечить их продовольствием, пока будет идти война. Вот для чего мы собрались.

Собравшиеся переглядываются, шумят, кто-то кому-то растолковывает, повторяет слова Принца-Герцога. Максим переводит внимательный взгляд с одного лица на другое.

ПЛЕШИВЫЙ МУТАНТ. Что-то я не понял. Что же это он хочет? Чтобы варвары сюда к нам пришли? Так они же нас всех перебьют. Что я — варваров не знаю? Всех перебьют, ни одного человека не оставят.

МАКСИМ. Они придут сюда с миром. Или не придут вовсе.

ПЛЕШИВЫЙ. Пусть уж лучше вовсе не приходят. С варварами лучше не связываться. Тогда уж лучше прямо к солдатам выйти под пулеметы. Все как-то от своей руки погибнешь, у меня отец солдатом был.

БОШКУ. Это, конечно, верно. Но ведь, с другой-то стороны, варвары могут и солдат прогнать, и нас не тронуть. Вот тогда и станет хорошо.

БЕЛЬМАСТЫЙ. Почему это они вдруг нас не тронут? Все нас спокон веков трогали, а эти вдруг не тронут?

БОШКУ. Так ведь Мак с ними договорится…

Бельмастый вдруг поднимается.

БЕЛЬМАСТЫЙ. Пойду я. Ничего из этого не выйдет. И Мака они убьют, и нас тоже не пожалеют. Чего нас жалеть? Все равно лет через десять нам всем конец. Дожить бы до смерти спокойно, и ладно.

Он выходит, перекошенный, неуклюжий, споткнувшись о порог.

ПИЯВКА. Да, Мак. Извини нас, но никому мы не верим. Что мы для варваров? Мох под ногами. Не верю, Мак. Пустая твоя затея.

ХЛЕБОПЕК. Да. Не нужно это нам, Мак. Дай уж нам помереть спокойно, не трогай нас. Ты солдат ненавидишь, хочешь их сокрушить, а мы-то здесь при чем? У нас ни к кому ненависти нет. Пожалей нас, Мак. Нас ведь никто никогда не жалел. И ты, хоть ты и добрый человек, но тоже нас не жалеешь… Не жалеешь ведь, а, Мак?

МАКСИМ. Неправда. Я жалею вас. Но я не только вас жалею. Я…

ХЛЕБОПЕК. Не-ет, Мак. Ты ТОЛЬКО нас пожалей. Мы ведь самые разнесчастные люди в мире, и ты это знаешь. Ты про свою ненависть забудь. Пожалей — и все…

ОРЕШНИК (до глаз замотанный грязными бинтами). А что ему нас жалеть? Он сам солдат. Когда это солдаты нас жалели?

ПРИНЦ-ГЕРЦОГ. Голубчики, голубчики! Мак — наш друг. Он хочет нам добра, хочет уничтожить наших врагов…

ХЛЕБОПЕК. Не надо нам ничего, Мак! Пусть идет, как идет… Двадцать лет худо-бедно прожили, и еще двадцать протянем, а там, глядишь, и еще…

Плешивый принимается жадно хлебать остывший чай. Все сникают, опускают головы, стараются не глядеть на Максима.

БОШКУ. Тебе бы к Колдуну сходить, Мак.

Мутанты — все одновременно — смотрят на Бошку с ужасом. Тот теряется, чуть не роняет чайник.

БОШКУ. А я ничего… Только Мак, ведь он… Все-таки это Мак, так, может, они с Колдуном и договорились бы…

ПЛЕШИВЫЙ (осуждающе). Чай у тебя хороший, Бошку. (Максиму). Не ходи к Колдуну! И не думай даже!