Семен Цвигун - Возмездие

Иванов тяжело вздохнул и медленно пополз в камыши.

Бондаренко, немного подождав, пополз назад к дубняку… Он остановился у крайнего дерева рощи. Справа и слева от. него находились пулеметные точки. Достав две гранаты и сняв с шеи автомат, стал вглядываться в темноту. Сплошная моросящая мгла… Тишина…

С бугра раздалась пулеметная очередь. Светящиеся стрелы пересекли борозду… Второй пулемет — справа — начал обстреливать кустарник… Сразу две ракеты осветили всю пойму… Иванов был виден… Очередь трассирующих пуль исчезла впереди и сзади него…

Резко повернувшись, Бондаренко бросил гранату в пулемет, стрелявший по кустарнику… Взрыв… Комья сырой земли посыпались на него… Вскочив на ноги, он метнул вторую гранату в другой пулемет… Ослепительно яркая вспышка близко взорвавшейся гранаты и летящий на него немец было последним, что увидел Бондаренко.

Домик геологов. В комнате штаба — Млынский, здесь — и майор Алиев. Усталый, вымазанный в грязи Вакуленчук жадно пьет кипяток из кружки, шумно грызет сухарь…

Майор разворачивает карту.

— Так… Это твои предположения или уверенность, мичман? — спрашивает майор.

— Какие там предположения… Два дня на брюхе елозил. Армейский склад с горючим…

Вакуленчук рассказывает, как во время дальней разведки его группа обнаружила немецкие склады.

Млынский, пододвигая к Вакуленчуку карту, интересуется:

— Покажи, где это.

— Вот здесь, в районе Подсвятья.

Серегин (подсчитав по карте). Километров сто от нас. Три перехода, не меньше.

Мичман. Подходы только со стороны леса. Но вот здесь — вышки с пулеметчиками.

Серегин. Сколько?

— Пять. Ну, если потихоньку, то можно подойти к самым проволочным заграждениям.

Млынский, продолжая внимательно слушать и смотреть на карту, спрашивает:

— А что со стороны реки у озера?

— Дзоты. Эта сторона сильно укреплена.

Алиев. Охрана большая?

— Не меньше роты и бронетранспортеры.

Млынский. Наблюдателя оставил?

— Так точно!

Командир отряда, подумав немного и оглядев боевых друзей, предложил:

— Так что? Устроим фейерверк?

Штаб генерала Ермолаева.

У карты — высокий седой военный. На мешковато сидящей гимнастерке в петлицах по два ромба. Это член Военного совета фронта дивизионный комиссар Садовников. За круглым столом сидят члены Военного совета.

— Товарищи, — говорит Садовников, — Москва на осадном положении. Партия призвала всех москвичей готовиться к обороне. Обстановка очень серьезная. По сведениям фронтовой разведки, в полосе нашей армии фон Хорн готовит танковый кулак… В этих условиях штаб фронта считает необходимым активизировать на коммуникациях, в тылу противника разведку и диверсионную деятельность.

Важно точно знать, когда и на каком участке планирует свое наступление фон Хорн… Необходимо сорвать или задержать переброску его войск до начала нашего наступления. Для этого использовать остатки окруженных воинских частей, находящихся в тылу армии фон Хорна… Нужно срочно установить с ними связь и поставить задачу не прорываться через линию фронта, а там, на месте, громить тылы и коммуникации немцев.

Поднимается командующий армией генерал Ермолаев.

— Да, если это делать достаточно широко, то они будут вынуждены для охраны своих тылов использовать войсковые резервы… или даже снять части с фронта. Что скажет начальник разведки полковник Куликов?

— В тыл армии фон Хорна заброшено несколько разведывательных групп. В лесу восточнее города, где стоит штаб фон Хорна, находится отряд майора Млынского…

Садовников. А кто такой майор Млынский?

Куликов. Начальник Особого отдела 41-й стрелковой дивизии, еще с августа из-под Смоленска они выходят с боями из окружения.

Садовников. Сколько человек у него в отряде?

Куликов. Через линию фронта пробрался его боец-связной. Месяц назад было более шестисот человек. Но, вероятно, к нему присоединяются люди из других частей, так что отряд должен увеличиться… По нашим данным, отряд продолжает активные действия.

Садовников. Связь с ними установлена?

Куликов. Мы просили подпольный обком партии установить с ними связь. Готовим радиста для заброски.

Садовников. Надо обратить особое внимание на отряд майора Млынского. Это очень важно.

Куликов. В штабе фон Хорна у нас есть источник информации. В настоящее время связь с ним поддерживается через разведгруппу капитана Афанасьева.

Садовников. Поторопитесь, товарищ полковник, установить связь с отрядом майора Млынского.

Пустынная дорога. Дед Матвей, не очень-то оглядываясь по сторонам, идет широким шагом. Из-за стога сена выбегают немцы и полицай Охрим Шмиль. Они подскакивают к деду Матвею. Он поднимает руки.

Немецкий автоматчик, держа деда под прицелом, приближается, вырывает мешок, восклицает:

— Партизан?!

— По плотницкой я части… — объясняет знаками дед Матвей. — Плотник я! Струг!

— Инструмент верно плотницкий, — замечает Охрим Шмиль, разглядывая содержимое мешка.

Из пшеницы выходит фельдфебель. Он важно оглядывает деда. Полицай вытряхивает из мешка узелок. В узелке — оковалок сала, плоская фляга, кусок хлеба, лук.

— О-о! — восклицает фельдфебель. Хватается за флягу, трясет ее возле уха. — Что? — интересуется он.

— Что там у тебя? — спрашивает полицай, указывая на флягу.

— Первач-самогон, — отвечает дед.

Шмиль. Шнапс.

— Шнапс! Гут! — откликается фельдфебель. Отвинчивает пробку, нюхает, закатывает глаза. Подмигивает солдатам. Откуда-то сразу появляется небольшой граненый стаканчик.

Фельдфебель цедит жидкость в стаканчик, подносит деду Матвею.

— Пей!

Дед берет стаканчик, крестится.

— Дай бог не последнюю.

Дед Матвей выпивает, ищет глазами сало, чтобы закусить. Но сало уже режет на ломтики немецкий автоматчик. Фельдфебель до краев наливает стаканчик. Разом опрокидывает его в рот, жмурится от удовольствия, закусывает салом и луковицей. В несколько секунд солдаты опорожняют флягу.

— Отпустите с богом, господин начальник! — просит дед Матвей. — Мне в город надо… подработать маленько.

Полицай тихо говорит фельдфебелю:

— Отпустите его, господин фельдфебель. Чего с ним возиться? Сам скоро богу душу отдаст…

Немец смеется и машет рукой.

Полицай бросает в пустой мешок инструмент, протягивает мешок деду.

— Иди, дед! Но смотри: ежели что не так, спуску не будет…

— Можете не сумневаться. — Дед Матвей снимает картуз, низко кланяется, идет по дороге.

Вдруг окрик:

— Стой! Стой! Цурюк!

Дед Матвей останавливается. К нему бежит полицай Шмиль.

— Топор отдай, дед! С топором нельзя.

— Какой же я плотник без топора?

— Сказано — с топором нельзя. Иди себе с богом…