Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

– Что вам надо, товарищ военный? Что вы тут стучите, – послышался знакомый мне гнусавый голос Булькина.

– Я сотрудник комендатуры майор Иванов, – представился Чистяков. – Мне поручено проверить списки оставшихся в живых жильцов этого дома, и я не собираюсь здесь торчать до ночи и ждать, когда вы соизволите открыть дверь.

– А для чего это вы делаете? – вопросом на вопрос гундосил из-за двери хозяин квартиры.

– Я знаю только одно, что все жильцы этого дома будут в течение ближайших трёх дней переселены в другие дома, а в этот дом переедет штаб одной воинской части.

– На каком основании вы это делаете? – с возмущением запричитал за дверью мужчина. – Вы хоть знаете, кто я такой?

– Вот для этого, чтобы выяснить, кто вы такой, я и пришёл к вам, а вы мне дверь не открываете, а теперь ещё спрятались за цепочку. Что же это вы, гражданин, Советской власти не доверяете? Нехорошо.

За дверью послышалось недовольное сопение, потом дверь открылась, и в коридор высунулась голова, Булькина. Он хищным взглядом осмотрел лестничную площадку, и в этот момент я бросил между перилами камень. Это был условный сигнал, что хозяин квартиры узнан. Чистяков сделал шаг вперёд, препятствуя закрытию двери, а близнецы, как спринтеры, почти не касаясь ступеней, понеслись ему на помощь. И всё-таки они не успели. Не вынимая левой руки из кармана пальто, Булькин выстрелил наугад, попав Чистякову в живот, и в тот же миг сокрушительный удар Альбиноса лишил его чувств. Я и Белый бросились к Чистякову на помощь, чтобы поддержать его от падения, а Альбинос уже затягивал в квартиру обездвиженное тело Булькина. Раненого Чистякова мы на плечах затащили в квартиру. Он был в сознании. Когда мы уложили его на диван и расстегнули шинель, то увидели поверх нательного белья огромное кровавое пятно. Пуля вошла в районе пупка. Выходного отверстия не было. Пока я занимался Чистяковым, каждый занимался своими делами. Белый через окно осматривал улицу, а Альбинос, вставив Булькину кляп, перевязывал его руки и ноги. Всё было тихо.

Чистяков, не обращая внимания на боль, первым делом приказал мне искать то, ради чего мы пришли сюда. Осмотр квартиры не занял у меня много времени. Булькин не отличался особым умом в хранении своих ценностей. Всё тот же примитивный сейф в стене, бриллианты в ножке стола, два тайника под паркетом: один с деньгами, другой с червонцами. В квартире была обнаружена потайная дверь, ведущая в соседнюю квартиру. В ней-то и были спрятаны основные сокровища. Там стояли полотна Рафаэля, Рембранта, Рогир ванн дер Вейдена, Тициана. Для того, чтобы Чистяков оценил наши находки, мы всё найденное высыпали на стол, а вдоль стен по периметру комнаты расставили часть обнаруженных картин. Чистяков смотрел на это чудо, и по его щекам катились слёзы. Потом он приказал близнецам оставить нас вдвоём наедине и коротко спросил:

– Архип, ты сможешь мне помочь? Только без утайки, да или нет. В своё время ты говорил, что со своей бабкой занимался врачеванием, так вот, я прошу тебя, сделай хоть что-нибудь со мной. Мне нельзя тут оставаться. Я жить хочу!

Приложил свои ладони к ране, я почувствовал, как стремительно улетает из него жизненная энергия. Я увидел разбитый на осколки спиной позвонок с торчащей в нём пулей и ощутил, как содержимое кишечника выливается в брюшную полость. После чего я честно признался ему, что моих сил и способностей будет сейчас недостаточно, и его надо срочно везти в госпиталь на операцию. Единственное, что я могу сделать в этой ситуации, это уменьшить его телесную боль. Получив на это его согласие, я через минуту создал у него иллюзию, что он полностью здоров. Однако это обманчивое облегчение, сыграло с Вениамином Карловичем последнюю злую шутку.

В это время в углу зашевелился Булькин. Ещё не совсем понимая, что с ним произошло, он затуманенным взглядом осмотрелся вокруг себя. Через минуту сознание его прояснилось, и он задёргался в неистовой злобе, выдавливая через кляп нечленораздельные звуки.

– Альбинос, – негромко проговорил Чистяков, – посади его на стул.

Альбинос за шиворот поднял обмякшее тело вора, показал ему перед носом свой кулак, давая понять, что любая его попытка нарушить тишину моментально будет пресечена хорошим ударом в челюсть. Поняв по глазам, что этот посыл дошёл до адресата, здоровяк отошёл вглубь комнаты.

– Вы слышите меня? – почти шёпотом проговорил Вениамин Карлович.

Булькин, не отрывая взгляда от кровавого пятна на животе раненого, утвердительно затряс головой.

– Если вы меня слышите, то в ваших же интересах сейчас сидеть смирно и не рыпаться. Если вы не будете орать, как раненая свинья, то я попрошу своего помощника вынуть у вас изо рта кляп. Вы всё поняли?

Булькин снова затряс головой, давая понять нам, что он принимает правила предложенной игры, после чего Альбинос вынул у него изо рта кусок тряпки. Немного успокоившись и поняв, что никто его сейчас убивать, не будет, он начал разглядывать присутствующих в комнате людей. Когда очередь подошла ко мне, он мгновенно изменился в лице.

– Жаль, что я тебя, гадёныша, тогда не задушил. Сердцем чувствовал, что неспроста тогда тебя привели ко мне. Вижу, выжил, сволочь, не сдох от голода. А сейчас на фашистов работаешь? Меня на мякине не проведёшь. Что, камушки нашли, монетки золотые, деньги? Да подавитесь вы этим барахлом. Вы даже не представляете, с кем связались, выродки. Вы думаете, что можно вот так запросто зайти к Самуилу Марковичу, забрать у него гроши, и вам за это ничего не будет? С вас, идиотов, смеются мои тапочки, фраера хреновы.

Он, наверное, мог ещё долго «сверлить» своими тирадами наш мозг, но его остановил чувствительный удар Альбиноса.

– Самуил Маркович, я же сказал вам, что надо сидеть тихо и не перебивать меня. Видите, мне очень трудно говорить с вами, кстати, по вашей же вине. Я хочу вас спросить только об одном, откуда у вас эти полотна? В последний раз я видел их в Эрмитаже. Или вы уже стали хранителем сокровищницы?

– Да дались вам эти картины. Сейчас такие полотна идут по одной банке тушёнки за штуку. А что, прикажете задарма жратву раздавать? Кому сейчас нужны советские деньги? Что на них сейчас можно купить? А когда в город придут немцы, то есть ваши коллеги, то и подавно рубли будут не нужны.

– Скажите, любезный, а почему вы считаете, что мы фашисты? У нас что, на лбу написано? Видите, на мне форма офицера Красной Армии.

– Ой! Уважаемый! Не надо мне впаривать прошлогодние котлеты. Может, вам и не составило большого труда запудрить мозги этому недоноску, но меня вы не проведёте. Я чую людей за версту. Возьмём, к примеру, этих двух молодых людей, это ведь чистые арийцы, с них картины можно писать. Они представляют собой образец арийской расы. И сравните их с этой мерзкой деревенской рожей, – он посмотрел с ненавистью на меня. – Или взять, например, вашу речь, манеры, выправку, всё это свидетельствует о вашем немужицком происхождении. Таких офицеров в Красной армии я после тридцать восьмого года уже не встречал. А раз так, то это означает только одно, что вы пришли оттуда, – и Булькин сделал лёгкий кивок головы в сторону запада. – Учитывая сложившуюся ситуацию на фронте, нетрудно предположить, что скоро доблестная германская армия будет маршировать по улицам Петербурга. Я, конечно, дико извиняюсь перед вами, что нажал на свою «пукалку» и тем самым продырявил ваш френч, но видит Бог, я этого не хотел. Если вы имеете ко мне деловое предложение, то я с удовольствием выслушаю вас.