Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

Достав из образовавшейся ямы мокрую и горячую тряпку, я вынул из неё наконечник копья, от которого шёл пар. Внешне он нисколько не изменился и напоминал кусок обыкновенного железа, но я уже понимал, что это не так. Ибо не может кусок железа без какого-то внешнего воздействия нагреться до такой температуры, чтобы плавить снег. И пока я пытался в этом разобраться, начался второй акт «представления».

Между стволами берёз, словно по мановению невидимого волшебника, появилась прозрачная плёнка, наподобие той, которая бывает у мыльного пузыря. Она колыхалась и переливалась радужным цветом. Постепенно плёнка начала уплотняться и вскоре стала напоминать выпуклую линзу. Вслед за этим я почувствовал, что на наконечник стало действовать неизвестное мне магнитное поле, которое начало притягивать копьё к проходу между деревьями. Вскоре сила этого притяжения возросла настолько, что мне стало трудно удерживать его в руках, и чтобы оно не улетело, я шагнул в проем между деревьями…

Как только я перешагнул невидимую черту, действие магнитного поля прекратилось. Вокруг по-прежнему лежал снег, в воздухе висел густой туман, но вот только за его клубами впереди меня появилось нечто такое, чего минуту назад здесь ещё не было. Сделав на ощупь несколько шагов вперёд, я уткнулся в деревянные ворота. Обычные такие деревенские ворота, от которых вправо и влево уходил высокий частокол. Обернувшись назад, я увидел, что по моим следам пробирается, как ни в чём не бывало, Тайга. Я стоял с открытым ртом, оглядываясь по сторонам, не в силах понять, что здесь сейчас произошло. После пережитого потрясения меня бросило в жар. Я расстегнул телогрейку и, встав на колени, погрузил своё лицо в сугроб снега в надежде, что это наваждение исчезнет. Но оно не исчезало, оно было реальным, и с этим мне надо было как-то смириться.

Первое, на что я обратил внимание, было то, что нигде не было видно никаких следов. Вокруг лежал нетронутый снег. Тем не менее, набравшись смелости, я постучал в ворота в надежде услышать с той стороны человеческий голос. Но сколько я не стучал и не кричал, никто мне ворота так и не открыл.

Потоптавшись на месте, и решив про себя «будь что будет», я отворил калитку, и моему взору предстал внутренний двор, посреди которого стоял большой деревянный дом…

– Да, Алёша, вот это, – Архип широким жестом обвёл комнату вокруг себя, – и есть тот дом, который я тогда увидел. Что, удивлён? Думал, что это я его построил? Мне бы тоже хотелось, чтобы всё было по-другому, а не так, как оно есть на самом деле, – он глубоко и горестно вздохнул, после чего хлопнул меня по плечу и сказал. – Пойдём на улицу, а то, сидя в доме, ты ничего не поймёшь. То, что я хочу тебе показать, надо видеть своими глазами.

Выйдя за ворота, старик попросил меня сделать несколько шагов в сторону, чтобы мы встали напротив частокола.

– Что ты видишь, Алексей, глядя на этот забор? – с вопросительной интонацией в голосе спросил Архип, с прищуром всматриваясь в мои глаза.

– Вижу струганные брёвна забора, – констатировал я, не до конца понимая заданный мне вопрос. – Я не понял, что ты, Архип Захарович, хочешь от меня услышать?

– А вот что, – проговорил он и, как нож в масло, воткнул свою руку в деревянный остов забора.

От такого зрелища меня повело, и я, развернувшись в другую сторону, вывернул содержимое желудка на снег. А Архип, как ни в чём не бывало, той же, совершенно здоровой рукой уже хлопал меня по спине, помогая справиться с рвотным спазмом.

– Что, Алёша, не видел раньше таких фокусов? – с насмешливой интонацией в голосе проговорил Архип, довольный тем, какое впечатление произвело на меня его «показательное» выступление.

– Да ты не бойся. Я сначала тоже всего этого боялся, но потом привык и стал относиться ко всему этому по-философски. Иди скорее сюда, встань рядом со мной и дай мне твою руку, – проговорил старик, жестами подзывая меня к себе. – Ты не видел ещё самого главного.

Когда я исполнил его просьбу и встал рядом с ним, он, чуть ли не хохоча, сказал:

– А теперь, не раздумывая, вместе со мной делай шаг вперёд! – и потянул меня за собой.

В следующее мгновение мы оказались по другую сторону забора, но не внутри двора, а с тыльной стороны периметра, до которой было метров пятьдесят. От таких выкрутасов у меня закружилась голова. И, видно, поняв, что с меня на сегодня хватит, Архип повёл меня домой вокруг.

Там, напоив меня горячим земляничным чаем, он вернулся к своему рассказу.

– Как ты теперь понимаешь, Алексей, мы находимся не совсем в обычном месте. У меня на осмысление всего этого, что ты сегодня увидел, ушло два года, – проговорил он печально. – Всё познавалось методом проб и ошибок, но до сегодняшнего дня многое так и осталось за гранью понимания.

А теперь, когда у тебя уже есть визуальные доказательства того, что всё это не бред выжившего из ума старика, я, с твоего позволения, продолжу своё повествование, чтобы поставить все точки над «i».

– После того, как я оказался внутри двора, – продолжил Архип, – я тщательно обследовал здесь каждый уголок, ища хоть какую-то зацепку, которая помогла бы узнать о прежних хозяевах, однако все мои усилия были тщетны. Тем не менее, в доме было всё, что необходимо человеку в повседневной жизни. В сундуках лежало много одежды, как мужского, так и женского покроя, в кладовой стояли мешки с зерном и мукой, вяленой рыбой, сушёными грибами, ягодой. В сарае даже имелась телега с санями. А с обратной стороны сарая была сложена поленница распиленных и колотых дров, которых могло хватить на несколько лет вперёд. В общем, ничего необычного в этом доме не было, за исключением одного: «Откуда он взялся?». Но на разгадку этой тайны времени на тот момент у меня не было. Надо было срочно перевозить моих полуживых товарищей из землянки в нормальное человеческое жильё.

Не буду описывать все «ахи» и «охи», которые сыпались из уст Зои Фёдоровны, и удивлённое мычание Лавра, когда они впервые увидели дом, но потрясение у них было сильное. Ещё долго они не могли смириться с мыслью, что это не сказка и не сон, а существующая реальность. Однако шли дни, в скором времени всё как-то само собой утряслось и вошло в свою колею. Жизнь наладилась.

Проходило время, и мы все больше и больше узнавали о месте нашего обитания. Те фокусы, которые я продемонстрировал тебе с наружной стороны забора, здесь, с внутренней стороны, сделать нельзя. С этой стороны, древесный частокол материален, он выполнен из самых что ни на есть натуральных брёвен.

Однажды я обратил внимание на то, что с наружной стороны «периметра» (так я стал называть внешнюю территорию) стали попадаться останки мёртвых птиц. По горячим следам причину гибели птиц установить не удалось, но потом совершенно случайно я увидел летящего над домом скворца, который, ударившись о невидимую преграду, погиб, а его тельце, словно с горки, «съехало» за линию забора. Вот так и было обнаружено, что вся территория «периметра» находится под невидимым куполом. Высота купола не более двадцати-тридцати метров. Выше этой высоты птицы летают свободно. На прохождение атмосферных осадков купол не реагирует. Дождь и снег свободно проходят сквозь него, а вот порывы сильного ветра значительно гасятся. Предметы массой более пятидесяти грамм пробить купол не могут и, словно увязнув в его силовом поле, скатываются вниз. Потом сам попробуешь. Кинешь из-за забора какую-нибудь ветку, и она скатится к тебе в руки. Это довольно забавное зрелище.