Трейси Чи - Чтец

– Мы найдем людей, которые сделали это с тобой. С ними. Со всеми нами.

Сефия не сказала, как они поступят потом. Узнают предназначение книги. Найдут Хранителей. А потом…

В тишине они плыли через узкий Каллидианский пролив, и единственным звуком, который их сопровождал, был звук воды, струящейся под лодкой. Бордовое небо над Нарни начинало медленно гаснуть, и все ближе и яснее становились очертания ночного Корабеля.

Вдоль скалистого берега были установлены три спиралевидных маяка, которые предупреждали моряков о предательских скалах и опасных быстринах побережья. Огромные башни с рабочими помещениями из стекла и зеркал, они посылали лучи света через темные воды, приводя корабли в спокойную столичную гавань.

Паромщик направил лодку в западную часть гавани к уединенной пристани, притулившейся к отрогу скалы. Ближе к центру порта, откуда шла дорога на холм, к городу, горели фонари, но здесь, куда причалила лодка, были только тени да мерцание звезд над головой.

– Куда теперь? – спросила Сефия.

Не отвечая, паромщик повел Сефию и Стрельца в большой, отдающийся эхом пакгауз, врезанный в массив скалы, и там, подведя их к дальней стене, остановился. Тронул стену рукой, и тотчас же одна из формирующих ее каменных плит отошла в сторону, открыв проход. Всё это напомнило Сефии ее старую спальню – из такого далекого детства!

Внутри было темно, и пока паромщик устанавливал плиту на место, Стрелец зажег факел, осветив сухой каменный туннель.

Потом паромщик взял и зажег второй факел, и в его свете Сефия разглядела лицо этого человека: обычное, доброе лицо, какое может быть у кого угодно – у вашего булочника, портного, мусорщика, у вашего отца или дяди.

Резко повернувшись, паромщик вновь нахлобучил капюшон и отправился вдоль туннеля. Сефия тронулась за ним, сопровождаемая Стрельцом, который нес второй факел.

– Кто вы? – спросила Сефия. – Вы не принадлежите к Хранителям?

Паромщик молчал.

– Кто же вы тогда? И кто они ? Что вы о них знаете?

Паромщик, даже не повернувшись, повел их по другому коридору. На мгновение в ней проснулась способность видеть историю людей и вещей, и она поняла, почему паромщик молчит. Он просто не может говорить – у него нет языка. Язык был вырван у него много лет назад – так давно, что он даже разучился стонать.

Когда-то у него была жена, маленькая дочь, он работал ткачом, имел друзей и соседей. Были у него и враги. Ничего этого теперь у него не было. Теперь он просто безымянный паромщик, который является по зову и делает то, что ему велено – перевозит из Нарни в Корабель тех, кто жаждет встретиться с Хранителями. Никаких вопросов и никаких ответов. И за это они оставили в живых его семью.

– Мне очень жаль, – сказала Сефия.

Она одна из троих могла говорить, но ответа на свои вопросы она не получила.

Они шли по коридорам, и единственными звуками, которые их сопровождали, были звуки дыхания, шелест шагов да потрескивание горящих факелов. Наконец, они подошли к металлической двери, которая тускло блеснула в свете факела. На двери был выкован круг, внутри которого располагались четыре линии – три изогнутые и одна прямая.

Сефия приложила к знаку руку.

– Хранители, – произнесла она.

Паромщик кивнул и, слегка поклонившись, повернулся и пошел прочь по туннелю. Сефия смотрела ему вслед, пока влажное поблескивание его дождевика не было проглочено темнотой.

Стрелец внимательно смотрел на нее. Золота в его глазах было гораздо больше, чем обычно – они буквально горели.

– Думаю, мы на месте, – сказала Сефия.

Стрелец кивнул.

Они повернулись к двери, к изображению символа, за которым охотились все это время, и к тому, что лежало по ту сторону.

С минуту они колебались.

Это чудо, что они забрались так далеко. Даже легкий ветерок не дул с тех пор, как разверзлись небеса, и паруса бессильно висели на реях как потрепанные шторы. И только капитан Рид увлекал корабль вперед и вперед, отыскивая в неподвижной воде вялые течения и держа «Реку Веры» на курсе, несмотря на слепящий свет и иссушающую жару.

Солнце закрыло добрую половину неба, раскрасив его во все цвета радуги.

Рид вытер сухой лоб. Жара давила его, выкручивала его, как белье после стирки, хотя влаги в нем почти не осталось, и он не потел.

Целыми ночами он расхаживал по трюму, инспектируя ящики с провиантом и бочки с водой. И того, и другого становилось все меньше и меньше. Спускался в люк и вновь появлялся на палубе. Считал: один, два, три, четыре… Как будто счет был способен пополнить усыхающие запасы воды и солонины.

К утру ничего не изменилось. Члены команды получили по сухой галете, куску сушеного мяса и по полпинты воды. У многих даже не было сил жаловаться. Их тела, высушенные до состояния изюма, пожирали сами себя и представляли собой морщинистые кожаные мешки, натянутые на сухожилия и кости.

С трудом сохраняя вертикальное положение, капитан Рид оперся о бушприт. Он стоял здесь часами, пальцами рисуя на дереве взаимопересекающиеся круги – пока кожа на них не стала гладкой как стекло. Но, с какой бы стороны он ни брался подсчитывать, результаты подсчета говорили одно: у них оставалось провизии (если, конечно, крысы не возьмут свое и остаток плаванья пройдет гладко) только на то, чтобы вернуться. Если они повернут прямо сейчас, то выживут.

Солнце тонуло в океане, освещая его подобно лампе. Край Мира был близок. Но насколько близок? Свет был вещью ненадежной, слишком подвижной. Они могут пересечь Край Мира сегодня. А могут и завтра, и на следующей неделе.

Или никогда.

А вдруг у океана нет конца, и там, дальше, вообще нечего искать? И впереди – ничего, кроме бесконечных пустых вод?

Рядом с Ридом стоял Микс и, прищурившись, вглядывался вперед в поисках хоть каких-нибудь изменений в состоянии океана. Тени залегли в его глазницах. Они все теперь выглядели одинаково – живые скелеты в отвратительных масках, похожие на капитана Кэт и последних матросов с «Семи колоколов».

Второй помощник состроил гримасу:

– Помните, что сказала Кэт перед смертью?

Он вспомнил. Эти слова вновь и вновь приходили ему на память, не отпуская его всю ночь: « Но кто будет помнить твою команду, Рид? »

– Она была права, верно? Рано или поздно люди забудут всё, что мы делаем, все наши приключения. Забудут – но не вас. Вы капитан. А как насчет команды? Когда-нибудь они уже не смогут даже вспомнить наши имена. Забудут, что мы вообще существовали.

– Тогда почему..?

– Потому что вы такой, какой вы есть.

Микс усмехнулся и попытался сплюнуть сухими губами.