Ольга Романовская - Маг без диплома

Чулки на ногах мгновенно намокли – но, боги, какая это мелочь по сравнению с гневным окриком Гланера, видимо, только-только переступившего порог охотничьего домика.

Окно выходило на противоположную сторону, поэтому он не мог ее видеть. Целых пара минут преимущества в гонке со смертью.

Эллина бежала, подобрав мешавший подол, бежала так быстро, как могла, стремясь затеряться в лесу. Боль лишь подстегивала ее, как и страх, плескавшийся внутри ее тела.

Безумная авантюра, он все равно поймает, но есть маленький, совсем малюсенький шанс, что она выберется, встретит людей, пусть даже нечисть. Гоэта дожила до того, что сейчас обрадовалась бы даже мьяге.

Дагор, пусть они ищут ее, пусть люди Брагоньера не бросают ее на произвол судьбы! Она что угодно сделает, какой угодно обет даст, чтобы ты, великий и всемогущий, спас ее.

Эллина надеялась, что нечаянный пожар задержит Гланера. Она знала, что заведомо в невыигрышном положении – местности не знает, без обуви и верхней одежды зимой в лесу, защититься от зверей ей нечем. Да, бежать на первый взгляд неразумно, но и оставаться нельзя. Была бы еще одна ночь, она бы попыталась убить Гланера. Сыграла бы покорную девочку, немного приласкала, усыпила бдительность и задушила бы тем ремнем, которым он ее связывал, – хорошо, что во время любовных игр руки оставались свободны. Но ночи не было, шли последние часы до раскрытия обмана. А там никакое женское обаяние не спасет, Гланер сам ее удавит.

Да и что можно ему сказать, когда в кровь расцарапала ему лицо, руки, всем своим видом и словами показывая, что он противен ей как человек. После этого, после раскрывшейся лжи заверения, что она испытывает к нему любые трепетные чувства, однозначно будут восприняты как фальшь.

Не простит, не простит Гланер, что она водила его вокруг пальца. Поэтому только бежать. Жаль, что освободиться так поздно получилось, ни часа форы, легко выследить.

Наплевав на холод, Эллина на ходу завязала, намокшие, обвивавшиеся вокруг ног юбки на поясе, чтобы не сковывали движения. Постаралась выровнять дыхание, выработать определенный ритм – так разумнее расходуются силы. Хорошо, что бегать не впервой, а то бы выдохлась через пару минут.

Бросила взгляд на мох на дереве – он помог сориентироваться в пространстве – и резко вильнула в сторону, заприметив просеку. С одной стороны, в лесу ее сложнее поймать, но, с другой, и бежать сложнее. Гланер умеет оборачиваться, а зверь среди деревьев имеет преимущество, а на просеке могут быть люди.

Жаль, что сейчас не лето, а то бы она бежала по руслу ручья, путая следы.

Да, немного по просеке, потом снова в лес, нарисовать вокруг себя защитные руны и попробовать отыскать что-то, похожее на оружие, – не голыми же руками сражаться с Гланером!

Остановившись под прикрытием группы деревьев, гоэта продышалась, огляделась и, пригнувшись, юркнула в валежник. Перекатившись по земле, скользнула в неглубокий лог, тщательно наследила возле развороченной берлоги и, вспомнив о годах ученичества, подпрыгнула, ухватившись за ветку. Сжав зубы, в кровь содрав обожженные руки, подтянулась, проползла к стволу и залезла выше.

Несомненно, дерево – отличный наблюдательный пункт, но небезопасный. Хотя осмотреться, безусловно, нужно, чтобы знать, как далеко Гланер. Что она и сделала, со страхом констатировав, что гоэт идет по следу.

Прыгать было поздно, и Эллина затаилась, надеясь, что тяжелые лапы ели заслонят ее.

Оружие… Подошла бы ветка, но они все внизу… Ничего, если потребуется, она обломает себе ветку с острыми шипами иголок и будет хлестать по лицу гоэта.

Гланер в человеческом обличье остановился на краю лога, внимательно изучая цепочку следов. Вниз он спрыгнул уже в облике метаморфа, принюхался и скользнул к берлоге.

Снова человек, стоит, улыбается, повторяя елейным голоском:

– Лина, вылезай. Ты сама знаешь, что так будет лучше. Я тебя все равно поймаю и накажу. Ты отнимаешь мое время, действуешь мне на нервы. Понимаешь, что будет, если я разозлюсь?

Эллина усмехнулась: можно подумать, он сейчас не злится.

А пожар, видимо, потушил, иначе настиг бы намного быстрее.

Дав гоэте пару минут на размышление, Гланер полез в берлогу.

Воспользовавшись моментом, гоэта спрыгнула. Падение смягчил сугроб, в который она и метила.

Недолеченные ушибы заныли, зубы отбивали дробь от холода, но Эллина о таких мелочах не думала – не было у нее на это времени. Нащупав в снегу острую корягу, она сжала ее, насколько позволяли ладони, вскочила и продолжила свой бег. Ее целью была просека.

Люди, в лесу люди! Гоэта могла поклясться, что видела чьи-то тени, мелькнувшего на просеке всадника. Но кричать не стала – как бы ни сладка была надежда на скорейшее спасение, смерть в лице Гланера намного ближе.

– Попалась!

Самодовольный смешок – и Эллина летит лицом в снег.

– Ну что, набегалась? – он склоняется над ней и касается рукой волос. – Дура ты, Лина, куда ты от меня денешься? Только ребенку хуже делаешь. А он, Линочка, должен родиться здоровым. Но ничего, вернемся в дом, который ты едва не спалила, я напою тебя одним зельем и отвезу к ведьме. Она тебя посмотрит, если надо, подлечит. Запомни, Лина, устроить выкидыш я тебе не позволю – если потребуется, все девять месяцев проведешь под действием наркотика. Заодно не сбежишь и любить меня будешь. Будешь, будешь, Лина, тебе же лучше.

Но Эллина не собиралась сдаваться, подчиняться обстоятельствам. Она наугад ударила его сначала локтем, а потом палкой, вонзая ее в плоть. Хватит с нее, хватит унижений, боли, страданий, хватит быть беспомощной, пора вспоминать уроки самообороны. Не станет она умирать жалким существом, кисейной барышней, которая умеет только дрожать и подчиняться.

Да, ей бы очень хотелось, чтобы о ней заботились, защищали, но не сложилось. Даже сейчас, когда ее клятвенно заверяли… Но Брагоньер же предупреждал, что есть риск для жизни. Только, вот, приуменьшил его. И бросил в руках этого безумца. Единственный человек за последнее время, рядом с которым она чувствовала себя в безопасности.

– Чтобы ты не тешил себя надеждами о ребенке, ублюдок, во мне от тебя ничего нет! Я солгала, – зло прошипела Эллина.

– Тварь! – взбешенный Гланер ударил ее по лицу.

В ответ гоэта лягнула его ногами и, встав на колени, изо всех сил пнула концом палки в пах. Гланер согнулся пополам, в сердцах приписывая Эллине сношение в особо изощренной форме со всеми родственниками и тварями обоих миров.

Гоэта понимала, что почивать на лаврах рано, и нанесла удар по второй болевой точке – горлу. Снова постаралась торцом, чтобы вышло больнее.

– Убью! – прорычал Гланер, кривясь от боли.

Эллина снова бежала, снова тонула в снегу, но на этот раз было тяжело – мешала резь под ребрами.