Джонатан Страуд - Кольцо Соломона

– Мне кажется, я уже слышал это имя.

– Да, повелитель, и не далее, как вчера. Этого духа видели распевавшим предерзостную песенку, в которой говорилось о том, что…

– Благодарю. Да, припоминаю. – Царь погладил свой точеный подбородок. – Бартимеус… из Урука. Города, которого не существует уже две тысячи лет. Стало быть, демон этот весьма древний. Марид, полагаю?

Визирь отвесил низкий поклон.

– Нет, повелитель. Отнюдь.

– Так стало быть, ифрит.

Визирь поклонился еще ниже, чуть-чуть не дотянувшись подбородком до мраморного пола.

– Повелитель, на самом деле это не более чем джинн, весьма умеренной силы и могущества. Четвертого уровня, если верить некоторым шумерским табличкам.

– Четвертого уровня?!

Тонкие пальцы забарабанили по подлокотнику трона, на мизинце сверкнуло золото.

– Джинн четвертого уровня убил одного из моих волшебников?! При всем уважении к стенающей тени Иезекииля, это позорит весь Иерусалим – а хуже того, это позорит меня! Подобную дерзость с рук спускать нельзя. Участь преступника должна стать примером для всех. Хирам, пусть подойдут оставшиеся из семнадцати.

Главные волшебники царя Соломона прибыли к нему из земель, далеких от пределов Израиля, привлеченные блеском его величия. Из дальней Нубии, из Пунта, из Ассирии и Вавилона съехались эти могущественные люди. Любой из них всего лишь кратким приказом мог вызывать из небытия демонов, поднимать ураганы, сеять смерть среди бегущих в панике врагов. Они владели древними тайнами и считались могучими у себя на родине. Однако все они предпочли прибыть в Иерусалим, дабы служить тому, кто носил Кольцо.

Визирь взмахом жезла призвал их выйти вперед. Каждый волшебник или волшебница, подступая к трону, низко склонялись перед Соломоном.

Соломон пристально взглянул на них, затем промолвил:

– Хаба!

Волшебник выступил из круга, неспешно, величественно и бесшумно, точно кошка.

– Да, повелитель?

– У тебя зловещая репутация.

– Воистину так, повелитель.

– Ты обращаешься со своими рабами с подобающей суровостью.

– Повелитель, я горжусь своей жестокостью и недаром, ибо демоны злобны и бесконечно коварны, и лукавы и мстительны от природы.

Соломон погладил свой подбородок.

– Да, это правда… Хаба, насколько мне известно, у тебя в подчинении уже состоит несколько непокорных духов, причинивших немало хлопот.

– Это так, повелитель. И каждый из них горько сожалеет о своей былой дерзости.

– Не согласишься ли ты добавить к их числу этого зловредного Бартимеуса?

Хаба был египтянин. Человек впечатляющей внешности, высокий, широкоплечий, крепкий членами. Череп его, как и у всех фиванских жрецов-магов, был чисто выбрит и до блеска налощен воском. Орлиный нос, массивные брови, губы тонкие, бескровные, натянутые, точно тетива лука. На пустынном лице, точно бархатно-черные луны, темнели глаза, вечно увлажненные, как будто он постоянно готов был расплакаться. Хаба кивнул.

– Повелитель, я во всем следую твоим повелениям и твоей воле.

– Воистину так. – Соломон пригубил вина. – Пусть этот Бартимеус смирится и научится повиновению. Когда башня Иезекииля будет расчищена, Хирам доставит тебе нужные цилиндры и таблички. Это все.

Хаба поклонился и вернулся на свое место в кругу волшебников. Его тень волочилась за ним, точно плащ.

– Ну а теперь, когда с этим покончено, мы можем вернуться к другим вопросам, – сказал Соломон. – Хирам!

Визирь щелкнул пальцами. В воздухе материализовалась белая мышка и, кувырнувшись, приземлилась к нему на руку. В лапках мышка держала папирусный свиток. Она развернула его и показала визирю. Хирам быстро проглядел список.

– Повелитель, – сказал он, – нам предстоит рассмотреть тридцать два судебных дела, переданных тебе твоими волшебниками. Истцы ждут твоего суда. Среди дел, которые следует разобрать, – убийство, три случая насилия, семейная ссора и спор двух соседей из-за пропавшей козы.

Лицо царя осталось бесстрастным.

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Как всегда, множество просителей явилось к тебе издалека, моля о помощи. Я избрал двадцать из них, чтобы они обратились к тебе с официальным прошением.

– Я выслушаю их. Это все?

– Нет, повелитель. Патрули джиннов, что стерегут южные пустыни, сообщают о новых нападениях разбойников. Несколько отдаленных усадеб сожжено, обитателей вырезали, и на торговых путях также творятся бесчинства – нападения на караваны, ограбления торговцев.

Соломон пошевелился на троне.

– Кто отвечает за южные патрули?

– Я, повелитель! – отозвалась волшебница из Нубии, облаченная в одеяние из плотной желтой ткани.

– Призови побольше демонов, Эльбеш! Выследи этих «разбойников»! Выясни, кто они такие на самом деле: обычные изгои или же наемники, состоящие на службе у чужеземных царей? Завтра доложишь мне.

Волшебница поморщилась.

– Хорошо, повелитель… но…

Царь нахмурился.

– Что – «но»?

– Прошу прощения, повелитель, но я управляю девятью могучими и своевольными джиннами. Я и так устала. Мне трудно будет призвать новых рабов.

– Понятно… – Царь нетерпеливо окинул взглядом круг. – Что ж, тогда тебе в этом небольшом дельце помогут Рувим и Нисрох. А теперь…

Волшебник со всклокоченной бородой вскинул руку.

– Великий царь, прости меня! Но я тоже несколько перегружен…

– И я! – кивнул человек, стоящий рядом.

Тут осмелился подать голос визирь Хирам:

– Повелитель, пустыни весьма обширны, а возможности твоих покорных слуг ограниченны. Быть может, тебе пора подумать о том, чтобы помочь нам? Быть может, ты соизволишь… – Он осекся.

Соломон медленно, как кошка, мигнул подведенными сурьмой глазами:

– Продолжай.

Хирам сглотнул. Он и так уже сказал больше, чем следовало.

– Ну… быть может, ты соизволишь применить… – его голос был еле слышен, – применить Кольцо?

Царь помрачнел. Левая рука, лежащая на подлокотнике трона, побелела.

– Хирам, ты подвергаешь сомнению мои приказы, – негромко сказал Соломон.

– Великий государь, помилуй! Я не думал тебя оскорбить!

– Ты смеешь указывать мне, как и когда использовать мою власть.

– Нет-нет! Я говорил, не подумав!

– Действительно ли ты этого хочешь?

Левая рука шевельнулась. Кольцо на мизинце сверкнуло золотом и черным обсидианом. Лежащие у трона львы-ифриты осклабились и тихо зарычали.

– Нет, повелитель! Молю тебя!

Визирь рухнул на пол. Мышь юркнула в его одеяния. Собравшиеся в зале придворные с ропотом подались назад.

Царь вытянул руку, повернул Кольцо на пальце. Раздался грохот, налетел порыв ветра. Чертог окутало тьмой, и в сердце этой тьмы, подле трона, безмолвно воздвиглось Существо. Четыреста тридцать семь человек рухнули ниц точно громом пораженные.