Джонатан Страуд - Кольцо Соломона

– Когда-то, давным-давно я служил первым царям Египта, – сказал демон. – Я помогал возводить их гробницы, которые и поныне остаются одним из чудес света. Но величие этих царей подобно пыли перед той властью, которой обладает ныне Соломон.

Он развернулся и небрежной походкой отошел к очагу. Лед, остававшийся у него на плечах, быстро растаял, и вода тонкими струйками побежала по длинным, смуглым рукам и ногам. Он смотрел в пламя.

– Слышала ли ты, о царица, что бывает, когда его воле перечат? – негромко осведомился он. – А я это видел – издалека. Он носит на пальце Кольцо. И он его поворачивает – всего один раз. И является Дух Кольца. А что потом? По небу маршируют войска, рушатся стены городов, сама земля разверзается, и пламя поглощает его врагов. Он призывает бесчисленных духов, они слетаются быстрее мысли, так что полуденный час становится чернее полуночного, ибо они затмевают солнце, и земля дрожит под ногами от хлопанья крыльев. Хочешь ли ты воочию узреть этот ужас? Воспротивься ему – и этого не миновать!

Но Балкида уже взяла себя в руки. Она подошла к шкафчику и открыла его, дрожа от ярости. Она взялась за ящичек, в котором лежал кристалл.

– Ты уже слышал мой ответ, – хрипло произнесла она. – Возвращайся к своему хозяину. Скажи ему, что я отказываю ему в четвертый раз и не желаю более видеть никаких посланцев. Более того, если он будет упорствовать в своей жестокой алчности, я заставлю его пожалеть о том, что он услышал мое имя.

– Ну, в этом я очень сомневаюсь, – возразил юноша. – В тебе нет ни капли магии, и Мариб ваш отнюдь не славится ни колдовством, ни оружием. Последнее предупреждение, прежде чем я отправлюсь в далекий обратный путь. Мой господин разумен. Он понимает, что тебе нелегко принять такое решение. Он дает тебе две недели на размышления. Вон, видишь? – Демон указал в окно, где над стройными глинобитными башенками висела желтая луна. – Сегодня – полнолуние. Когда луна сойдет на нет, приготовьте во дворе сорок мешков ладана! Иначе воинство Соломона поднимется на крыло. Две недели, запомни! Ну а пока что я благодарю тебя за гостеприимство и за теплый очаг. Вот тебе еще немного огоньку от меня. Это чтобы тебе легче думалось!

Он вскинул руку; оранжевый огненный шар вырвался у него из пальцев и молнией устремился вперед. Верхушка ближайшей башни взорвалась огненным цветком. Пылающие кирпичи посыпались вниз, из темноты послышались вопли.

Балкида, вскрикнув, устремилась вперед. Юноша презрительно улыбнулся и шагнул к окну. Неуловимое глазом движение, порыв ветра – и орел вылетел в окно, обогнул клубы дыма и исчез среди звезд.

Наступил рассвет. От развалин башни тянулись тонкие серые струйки дыма, но сам пожар угас. Пока жрецы несколько часов договаривались о том, какого демона следует призвать, чтобы потушить пламя, пожар успели потушить вручную, водой из каналов. Царица Балкида лично распоряжалась тушением и заботилась о том, чтобы с погибшими и ранеными обошлись как подобает. И теперь, когда город сделался тих и нем, она сидела у окна в своей комнате, глядя, как зеленовато-голубой рассвет тихо пробирается над полями.

Балкиде было двадцать девять лет, она взошла на трон Савы немногим менее семи лет назад. Как и ее мать, предыдущая царица, она соответствовала всем требованиям своей священной должности и была любима народом. Она была тверда и решительна при дворе, что нравилось ее советникам; она была серьезна и благочестива в религиозных делах, что нравилось жрицам Солнца. А когда горцы из Хадрамаута спускались в город, с одеждами, отягощенными мечами и серебряными оберегами от джиннов, с верблюдами, нагруженными мешками с ладаном, она встречала их на площади перед дворцом, и предлагала им листья ката, и понимающе рассуждала с ними о погоде и о том, как трудно добывать смолу из деревьев, так что и горцы тоже оставались довольны и возвращались в свои деревни, восхваляя прекрасную и мудрую царицу Савскую.

Да, красота тоже была не лишней. В отличие от матери, которая была склонна к полноте, так что под старость требовались четыре молодые рабыни, чтобы помочь ей встать с ее мягкого и просторного ложа, Балкида до сих пор оставалась стройной, подтянутой и избегала принимать помощь от кого бы то ни было.

У нее не было близких доверенных лиц ни среди советников, ни среди жриц, и все свои решения она принимала сама.

Как издавна повелось в Саве, все личные рабы Балкиды были женщинами. Рабыни делились на две категории: горничные, которые заботились о ее прическе, украшениях и личной гигиене, и небольшая каста потомственных стражниц, чьим долгом было оберегать царицу от опасностей. Иные царицы заводили дружбу с рабынями, но Балкиде такое было не по душе, и она держалась отчужденно.

Утренний свет наконец коснулся каналов; вода вспыхнула и засверкала на солнце. Балкида встала, потянулась, выпила глоток вина, чтобы расслабить оцепеневшие конечности. Спустя несколько мгновений после атаки она уже знала в душе, как именно она поступит, однако ей потребовалась целая ночь, чтобы обдумать свое решение. И теперь наконец, взвесив все за и против, она мгновенно перешла от размышления к действию. Она пересекла комнату, раскрыла шкафчик у кресла, достала хрупкий сигнальный кристалл и раздавила его в пальцах.

Она ждала, глядя в огонь. Тридцать секунд спустя в коридоре за дверью послышался топот бегущих ног, и дверь распахнулась. Балкида, не оборачиваясь, произнесла:

– Спрячь свой меч, девочка. Опасность миновала.

Она вслушалась – и услышала шорох металла, убираемого в кожаные ножны.

– Которая ты из моих стражниц? – спросила Балкида.

– Ашмира, госпожа моя.

– Ашмира… – Царица, не отрываясь, смотрела на пламя. – Это хорошо. Ты всегда была самой проворной. И самой искусной, насколько я припоминаю… Ашмира, на что ты готова ради меня?

– На все, госпожа моя!

– Готова ли ты ради меня пожертвовать жизнью?

– С восторгом!

– Да, – произнесла Балкида, – ты истинная дочь своей матери… Скоро вся Сава будет у тебя в долгу. – Она обернулась и одарила девушку ослепительной улыбкой. – Ашмира, дорогая, позови служанок, вели им принести нам вина и печенья. Мне нужно с тобой поговорить.

Когда наконец командир стражи Ашмира покинула царский кабинет и вернулась в свою каморку, ее суровое лицо раскраснелось и дыхание участилось. Она немного посидела на своем топчане, глядя сначала в пространство, потом на старые привычные трещины в глинобитной стене, идущие от пола до потолка. Через некоторое время сердцебиение наконец успокоилось, дыхание выровнялось, однако распиравшая ее изнутри гордость ничуть не уменьшилась. На глаза у нее навернулись слезы – то были слезы радости.