Джонатан Страуд - Кольцо Соломона

– Я ведь не лгала тебе тогда, прошлой ночью. Должность стражницы, все, что я делала, – да, я служила этим царице, но и Саве тоже. Я люблю ее горы, ее леса; люблю пустыню, виднеющуюся за пределами полей. Моя мать показала мне все это, Бартимеус, когда я была еще совсем маленькой. И одна мысль о том, что я никогда туда не вернусь, не вернусь к ней… – Она осеклась. – Ты себе просто не представляешь, что это такое.

– Вообще-то представляю, – возразил я. – Кстати, раз уж речь зашла об этом..

– Да, конечно! – Ашмира решительно встала. – Пора. Я вижу. Надо тебя отпустить.

Это лишний раз доказывает, что никакая она не волшебница. Со времен древнего Урука любая моя служба заканчивалась одним и тем же: грязной перебранкой, в ходе которой хозяин отказывается меня отпускать, а я превращаюсь в хихикающий труп или ламию с кровавыми когтями, чтобы его «переубедить». Но девушка, освободившись сама, была только рада отпустить на волю и меня тоже. Не торгуясь, без скандала. Я так удивился, что даже ничего не сказал.

Я медленно поднялся на ноги. Девушка озиралась по сторонам.

– Нам понадобится пентакль, – сказала она.

– Да. А лучше два. Тут где-то должна быть пара пентаклей…

Мы порыскали по залу и довольно скоро обнаружили уголок пентаграммы, торчащий из-под обугленного ковра. Я принялся расшвыривать мебель, которая стояла сверху, а девушка стояла и наблюдала за мной с тем же холодным самообладанием, которое я заметил за ней еще тогда, в ущелье. Тут мне пришел в голову один вопрос.

– Ашмира, – спросил я, пинком отправляя опрокинутый столик на другой конец зала, – а если ты вернешься в Саву, что ты там делать-то будешь? И потом, как же царица? Судя по ее сегодняшнему поведению, она не обрадуется, если ты будешь ошиваться у нее под боком.

К моему удивлению, девушка, не задумываясь, ответила:

– А я и не собираюсь ошиваться в Марибе. Наймусь к торговцам ладаном, буду охранять их караваны по пути через Аравию. Насколько я знаю, в пустыне их подстерегает немало опасностей: разбойники, джинны всякие. Думаю, с ними я управлюсь.

Я одобрительно швырнул через плечо антикварный диванчик. Идея и впрямь была недурная.

– К тому же это даст мне возможность попутешествовать, – продолжала она. – Кто знает, может быть, когда-нибудь я даже побываю в Химьяре, повидаю тот скальный город, о котором ты упоминал. Как бы то ни было, эти поездки позволят мне большую часть времени проводить вдали от Мариба. Ну а если царица действительно вздумает относиться ко мне враждебно… – Она помрачнела. – Тогда придется разобраться с этим. И с самой царицей тоже.

Я не пророк и не предсказатель и будущее провидеть не умею, но подумал, что на месте царицы Балкиды я бы поостерегся. Однако сейчас меня волновали более насущные вопросы. Я закончил разгребать мебель, скатал бесценный ковер, швырнул его в бассейн и удовлетворенно выпрямился. В полу, целые и невредимые, красовались два пентакля из розоватого мрамора.

– Смотрится странненько, – заметил я, – но для дела сойдет.

– Ну что ж, – сказала девушка, – становись!

Мы в последний раз встали друг напротив друга.

– Скажи, пожалуйста, – спросил я, – ты ведь точно знаешь слова Отсылания? А то не хотелось бы болтаться тут еще несколько месяцев в ожидании, пока ты их как следует выучишь!

– Знаю, конечно! – сказала девушка. Она перевела дух. – Бартимеус…

– Минуточку! – Я кое-что заприметил. Это была фреска, на которую я раньше не обратил внимания, на стене рядом с изображениями Гильгамеша, Рамзеса и прочих величайших деспотов прошлого: великолепный ростовой портрет самого Соломона во всей славе его. Она каким-то чудом пережила ночную драку.

Я подхватил с пола обугленную щепку, вприпрыжку подбежал к фреске и добавил к ней несколько уверенных штрихов.

– Во! – сказал я. – С точки зрения физиологии это совершенно немыслимо, но, по-моему, ему идет, как тебе кажется? Интересно, скоро ли он это заметит?

Девчонка рассмеялась – рассмеялась впервые за все время нашего знакомства.

Я покосился на нее.

– Может, еще Балкиду подрисовать? Тут как раз места хватит…

– Да ладно, давай уже!

– Ну, так и быть.

Я не спеша вернулся в магический круг. Девчонка смотрела на меня тем же взглядом, какой я не раз замечал у Факварла, – с какой-то отстраненной усмешкой. Я уставился на нее.

– Ну, в чем дело?

– Забавно, – сказала она. – Ты так много распространяешься об ужасах и страданиях своего рабства, что я едва не упустила это из виду. А ведь это очевидно! Невзирая ни на что, тебе это нравится!

Я встал в центре пентакля и смерил ее холодным, пренебрежительным взглядом.

– Дружеский совет на прощание, – сказал я. – Никогда не оскорбляй джинна, которого собираешься освободить, разве что ты на редкость опытная волшебница. А особенно – этого джинна. В древнем Вавилоне жрецы богини Иштар воспрещали иметь со мной дело волшебникам ниже девятого уровня – именно по этой причине [126].

– Ну вот, это только лишний раз доказывает то, о чем я говорила, – возразила девушка. – Ты постоянно хвастаешься своими былыми свершениями. Ну, признайся же! Ты от этого в восторге. Вот, даже сегодня ночью – я обратила внимание, что чем ближе мы подбирались к Кольцу, тем меньше ты ныл и жаловался.

– Э-э, ну… – Я решительно хлопнул в ладоши. – А куда мне было деваться? Мне просто стало не до того. Но можешь мне поверить, ни малейшего удовольствия мне это не доставляло. Ладно, довольно! Произнеси Отсылание и освободи меня.

Она кивнула и закрыла глаза. Юная, тоненькая девушка, старательно припоминающая заклинание. Я буквально слышал, как ворочаются шестеренки у нее в голове.

Ее глаза открылись.

– Бартимеус, – внезапно сказала она, – спасибо тебе за все!

Я откашлялся.

– Пожалуйста, чего там… Слушай, ты точно помнишь слова? Не хотелось бы материализоваться заново в гниющем болоте или еще где-нибудь.

– Да нет, слова я помню! – улыбнулась она. – Ты прилетай как-нибудь к нам в Саву. Тебе там понравится.

– Ну, это уж не от меня зависит…

– Только смотри не опоздай. У нас ведь не так много времени, как у вас.

И она принялась читать Отсылание. Ну да, слова она знала. Более или менее. Всего лишь три раза запнулась, два раза смазала окончание и один раз ошиблась. Но в данной ситуации я готов был закрыть на это глаза. В конце концов, она была не так уж велика ростом, и мяса на ней было с гулькин нос. И к тому же мне действительно очень хотелось домой!

Девчонка была того же мнения. Когда мои узы расторглись и меня повлекло прочь сквозь планы бытия, я увидел (под семью разными углами), что она уже вышла из круга. И решительным шагом, расправив плечи, направилась через разоренные покои Соломона, разыскивая лестницу, которая уведет ее прочь из башни, навстречу новому дню.