Дмитрий Всатен - Книга 1. Людомар из Чернолесья

– Тьфу! – смачно сплюнула Лоова и стала выбирать из волос мусор из пыльцы, листьев и иных «подарков» оставленных ей садовой флорой. – Как поживаешь? – просила она между делом. – Скучала?

– Очень скучала по тебе. Каждый день думала. Волновалась.

– Чего волновалась? Сказала, что приду – значит, приду.

– Не о том, я… о деле, которое… о деле твоем.

Лоова на миг задумалась и улыбнулась:

– А-а-а, ты о воровстве. Не, – отмахнулась она, – об этом не переживай. В этом я очень могу. Никто и никогда не заподозрит. – Она снова сплюнула. – Чего думала обо мне? Как думала?

– Как? – Анитра отвела взгляд. – Вспоминала нашу с тобой встречу. Необычайно нравишься ты мне. Сама не знаю, почему так. Как о тебе подумаю, тепло становится. Словно ты… дочь мне… – Девушка не заметила, как улыбка быстро сползла со щек Лоовы. Она погрустнела. Анитра продолжала: – Хотела тебе рассказать о горести моей. Да сейчас уже не то. Прошло уже.

– Обидели тебя здесь? – нахмурилась дикарка.

– Ни-ни, такого ничего даже и не помышлялось. Просто… – Анитра всплеснула руками, вздохнула и только этим выдала бурю чувств, клокотавших в ней. Она отняла взор от небес, посмотрела на Лоову, вдруг как-то вся засветилась, смягчилась и поманила ее за собой.

Они прошли в дальнюю часть сада, где уселись прямо в траву. Здесь, в этом закоулке сада, в густой тени растений, которые делали ночную полутьму еще более черной, именно здесь яснее всего возможно было разглядеть различия между двумя девушками. Грациозность, с которой Анитра сидела даже на голой земле, резко контрастировала с вальяжностью, с которой Лоова развалилась поодаль; плавность движений жрицы оттенялась резкостью и по-мужски точными движениями маленькой дикарки.

– Поймешь ли, не знаю, – начала Анитра, – но грустно мне здесь. Не так я думала про храм. – Анитра вздохнула. – За его дверьми мне виделись чудеса. Мне виделся свет. Всякий раз, когда я входила внутрь, нечто внутри меня воспаряло. Я видела лучи, свет отовсюду. И только, когда…

– Как скучно ты говоришь, прекрати это! – неожиданно прошептала Лоова. Она помолчала. – Когда ты говорила… до этого, твои слова мне нравились. Ты умеешь долго и очень красиво говорить. Ласково. Сейчас же ты как подыхающая кобыла или корова мычишь. Мне не нравится… и хочется тебя ударить.

Жрица умолкла, ошарашенно вглядываясь в черный силуэт, лежавший рядом с ней. Ей не верилось, что дикарка способна сказать такое. Так больно ранить ее. К горлу подкатил ком.

– Не вздумай плакать, – зашипела Лоова. – Не выношу рева. Тьфу! – Она села. – Чего ты мне хочешь сказать, я поняла. Бежим. Я готова.

Анитра ощутила те чувства, которые рождаются у женщины, когда ее совершенно голую застает врасплох чужой мужчина. Если бы не ночь, Лоова с удивлением отметила бы, как жрица вспыхнула щеками, потупилась и тихо зашептала молитву.

– Почему ты замолчала? – спросила Лоова. – Тебе будет мешать эта тряпка, ну и венок придется выбросить. Тряпицу мы укоротим. Нож у меня острый.

Анитра вцепилась пальцами в землю и сжала их что было сил. Ей показалось, что она пережила самое страшное предательство в своей жизни. Губы ее сжались.

– Зачем ты пришла, Лоова? – спросила она на выдохе.

Дикарка шмыгнула носом, покопалась у себя за поясом, почесала копну волос и спокойно сказала:

– Дурные вести. К смердящей яме идет саарар по прозвищу Кол.

– К какой яме? Что ты хочешь от меня?

– Смердящей ямой я зову ваши ларги. Здесь вонь невыносимая.

– О, боги, – поняла, наконец, Анитра, – саараряне идут сюда? Зачем же?

Со стороны Лоовы донеслось «гы-гы»: – Люблю тебя слушать. Говоришь длинно, красиво и ласково. А иной раз, ну дура дурой становишься. Зачем идут саараряне? Ха-ха. Бить вас. К чему им еще столь долго тащиться и претерпевать здесь!

– Погоди же, – Анитра напрягла память. Утром этого же дня в храм заходили холкуны из городского совета. Они и верховные жрецы о чем-то долго говорили у ног идола великого бога. Владыка внимал им, как и всегда, молча. Она, помнится, тогда удивилась, чего бы столь уважаемым мужам делать в храме в этот час, всегда бывший женским часом. Старухи-вдовицы также удивленно смотрели на вторжение мужчин, прильнув спинами к холодным стенам храма.

– Знаем мы о том, – неуверенно, припоминающе проговорила она.

– Это хорошо, – проговорила Лоова. – Я пришла за тобой. Бежать надо.

– Бежать? Я не убегу. Я верно буду служить Владыке…

– Они возьмут эту яму, как взяли и две до нее. Ты окажешься у них. Убивать тебя они не станут. Ты красивая. Будешь чудачествам их потакать в какой-нибудь каменной башне на берегу Великих вод.

– Да будет так, коли…

– Чего?! – неожиданно прорычала Лоова. – Не будет так. Никогда. Не позволю я такому быть.

– Владыка убережет меня. Храм они не тронут.

– Я была на пепелищах в двух других смердящих ямах. Там сожжены даже храмы. Я шла по жареному мясу из холкунов.

– О, боги! Что ты мне рассказываешь?! Этого не может быть! Не могут даже и саараряне дойти до такого!

– Я отведу тебя. Посмотришь сама. Я буду ждать тебя. Оденься и пойдем.

– Я не пойду, слышишь. Владыка избрал меня, чтобы я перенесла… – Глухой удар прервал грозящую быть пламенной речь Анитры и девушка, протяжно выдохнув, повалилась набок. Лоова ловко просунула дубинку под пояс, тут же подхватила жрицу и прильнула к ее щеке своей щекой.

– Никому не отдам тебя, – прошептала она.

***

Ночь наполнялась тихим гомоном невидимых обитателей, облюбовавших для своих смертельных игрищ даже городские стены. Среди этого еле слышимого гама незамеченными для слуха стражи остались несколько тонких писков, которые раздались с разных сторон крепостной стены.

Пожухлая трава где-то у самой подошвы холма, на котором стоял Куупларг, вздохнула, шелестя и поникая под тяжестью невидимого тела, и всякое шевеление стихло. В воздухе послышалось неясное гудение и с самой вершины стены на землю опал конец веревки. Еще некоторое время он призывно колыхался на весу перед тем, как замереть.

– Кэ, – сказала трава у стены, и в тот же самый миг из нее легко выпорхнуло тело, которое начало проворно взбираться на стену. Веревка снова бешено заколыхалась, заиграла, будто радовалась своему ночному знакомцу. – Кэ, – раздалось снова, и еще одна тень стала взбираться по стене.

Два олюдя задержались на кромке каменной ограды, осматривая проход по ее вершине с высоты настенных зубцов, меж которыми они находились, и лишь затем спрыгнули вниз. Там их ждала Лоова.

Несмотря на то, что была ночь, и лунный свет блекло струился в пристенной части города, лицо девушки блестело в его лучах как божий лик.

Лоова тяжело дышала. Пот градом лил с ее лба, но она счастливо улыбалась.