Варвара Шихарева - Чертополох. Излом

Нутром чувствуя подвох, Кридич придержал своих уже готовых ринуться вдогонку за ненавистными «карающими» ратников, но Ставгар погнался за амэнским тысячником, точно дворовой щенок за котом.

– Мальчишка полоумный! – Зло выругавшись, Знающий направил отряд вслед за Бжестровом, но его ратники не успели преодолеть и половины пути к оврагу, как в неожиданно сгустившемся воздухе точно струна лопнула, и этот неслышимый для других звук немедля отозвался болью в усталом сердце Кридича.

Впереди был морок, причем столь умело наведенный, что стал заметным лишь тогда, когда спал, выполнив свое назначение, а это значит…

– Быстрее! – Не раздумывая более ни мгновения, Кридич послал коня вперед, но было поздно. За холмом его воинов уже поджидали новые, закованные в сталь амэнцы, и пожилой Владетель, завидев их, только и смог, что прошипеть, как змея. Его вина – не учуял, не разгадал того, что пока они с Бжестровом пытались заманить Остена в свои силки, Коршун готовил для них волчью яму…

Засадный отряд амэнцев оказался вдвое, если не втрое больше сопровождающего Остена дозора, так что численное преимущество крейговцев мгновенно сошло на нет, но и Кридич не собирался уступать просто так. Угодившего в кольцо излишне горячего мальчишку следовало вызволить во что бы то ни стало – миг, и ратники колдуна сшиблись с «карающими», норовя смять амэнцев и прорваться сквозь их ряды на подмогу воинам Ставгара.

Сам же Кридич, прикрытый со всех сторон своими воинами, пытался высмотреть в боевой сумятице вишневый плащ тысячника – чутье подсказывало Владетелю, что, даже угодив в засаду, Ставгар попытается довести дело до конца и скрестит оружие с Остеном, а кривоплечий тысячник, в свою очередь, будет лишь рад такому поединку.

Вот только мальчишка хоть и славно владеет мечом, Коршуна ему просто так не взять, а данная Эркой Бжестрову защита выдержит лишь один, в лучшем случае, два удара Остена. Значит, амэнца нужно сбить с толку и ослабить. Хотя бы ненадолго – а там уже Ставгар сделает свое дело.

Мысли были верные и правильные, да только едва Кридич нашел взглядом увязшего в рубке Остена, как и без того ноющее сердце сдавило с такой силой, что пожилому колдуну стало нечем дышать, а его левая рука повисла бессильной плетью.

– Винек… – прохрипел Владетель, но много лет служивший ему воин, уже смекнув, что дело совсем неладно, перехватил коня Кридича под уздцы, а еще двое, прикрыв своего главу, постарались увести его подальше от схватки, да только их решению воспротивился уже сам пожилой колдун.

– Нет, не сейчас… Лучше сними нагрудник… Дышать тяжко. – Каждое слово давалось с трудом, глаза застилала густая пелена, а сердце, казалось, вот-вот разорвется от боли на куски, но Кридич все еще упрямо противился пришедшей за ним смерти. И пусть его сил хватит лишь на совсем уж легкое заклятье, он их использует… Использует во что бы то ни стало…

Боль нахлынула с новой силой, но теперь Кридич следил лишь за тем, чтобы последняя искра его дара не угасла, а когда очередной приступ ненадолго пошел на спад, прошептал:

– Винек, где кривоплечий?

Теперь шепот Кридича был едва слышен – но Винек угадал, что от него требуется, по движениям посиневших губ своего Владетеля. Высмотрев в гуще боя вишневый плащ амэнца, он осторожно повернул голову колдуна в нужную сторону. Веки Кридича дрогнули, лицо напряглось, а потом он с неожиданной для умирающего силой вскинул правую руку в сторону сражающегося Коршуна… Но слова его последнего заклятия перемешались с предсмертным хрипом, а еще через мгновение Кридича не стало…

На какой-то краткий миг Ставгару показалось, что он очутился не на поле боя, а среди ночного кошмара, в котором добытая было победа вдруг обращается поражением, а все надежды рассыпаются в руках серым пеплом. Вот только ночные видения никогда не станут настолько осязаемы, а мара всегда остается марой – она не причиняет вреда никому, окромя самого сновидца. Здесь же за ошибки Ставгара предстояло расплатиться пошедшим за ним ратникам и Кридичу, и чужой долг они будут отдавать своими жизнями и кровью.

Горечь и отчаяние нахлынули на Бжестрова, точно волна, но уже в следующий миг молодой Владетель стряхнул с себя неожиданное оцепенение. Сожалеть он будет потом, если, конечно, жив останется, а сейчас следовало противостоять амэнцам – еще немного, и они, сомкнув свои закованные в сталь ряды, раздавят его отряд, словно переспевший орех…

По-хорошему, Ставгару следовало прорываться назад – навстречу попытавшемуся пробиться на подмогу Кридичу, но какая-то еще до конца не осознанная мысль останавливала молодого Владетеля. Зато, когда Ставгар, оглядевшись, вновь увидел ненавистный темно-вишневый плащ тысячника, решение пришло к нему точно само собой.

Единственно правильным действием сейчас было атаковать Коршуна и сцепиться с ним в поединке!

Потому как на самом деле все очень просто – Остен всегда славился своей непредсказуемостью и быстротой, да и сейчас поймал их с Кридичем в ловушку потому, что они действовали согласно привычным правилам боя…

Значит, если он хочет пусть и не выиграть сражение, то хотя бы погибнуть с честью, следует поступить так, как от него не ждут. Действовать так же, как на его месте поступил бы сам Коршун, и эта затея уж точно не придется амэнцу по вкусу.

…Повинуясь приказу, ратники Ставгара ринулись вперед. Им предстояло, вгрызшись в ряды амэнцев, поломать их строй и сцепиться с ними в схватке, в которой выживут лишь немногие. Жестокая рубка завязалась почти мгновенно, а Бжестров, отчаянно прорываясь к Остену, увидел, что и тот направляет коня к нему. Похоже, Коршун желал скрестить мечи со Ставгаром не менее, чем сам Владетель… А может, тысячник вновь собирался применить колдовство, как и в прошлую их встречу?

Эта мысль не испугала, а лишь опять не на шутку разозлила Бжестрова. Впрочем, он и сам не знал, почему так ненавидит Амэнского Коршуна… Может, виной тому был страх, который кривоплечий тысячник внушал врагам одним своим именем, а может, виной всему были обидные и хлесткие слова, которые Остен бросил прямо в лицо крейговцам на последних переговорах, или то, что Коршун посмел коснуться Энейры своим колдовством…

«Энейра». В ушах у Бжестрова зашумела прилившая к голове кровь, а Остен, рявкнув на какого-то попытавшегося встать между своим главой и Бжестровом «карающего», послал коня вперед. И еще через миг противники сшиблись.

Лязгнула столкнувшаяся со сталью сталь, зазвенела кольчужная сетка, прикрывающая грудь и бока злобного амэнского жеребца. Протяжно заржал присевший на задние ноги конь Ставгара, но Бжестров, отбив щитом тяжелый меч Остена, немедля атаковал амэнца в ответ. Тот же, несмотря на массивность лат, ушел от выпада Бжестрова с завидной легкостью и тут же вновь ударил, а на его губах мелькнула кривоватая усмешка.