Григорий Григорьянц - Гром над Араратом

– Костандин, по приказу Селевка золото и серебро грузят на два корабля в гавани! Поговаривают, что Селевк собирается бежать с сокровищами в Тавриду.

– Что?! – заорал Костандин. – Я не допущу, чтобы сокровища уплыли без меня! Мои товарищи гибнут на крепостных стенах Синопы, а понтийские греки хотят умыкнуть сокровища и уплыть в Тавриду!

Свободолюбивые киликийские греки были беспокойным и неукротимым народом. Римляне их боялись и, заняв Киликию, держали в покорности лишь одну равнинную область; горная Киликия была убежищем морских разбойников.

Костандин помчался по стене, по пути собирая своих воинов для совета, и те, полупьяные, сбегались на его зов.

– Воины, – орал он, пытаясь перекричать шум боя, – вы всегда отличались смелостью, хорошей морской выучкой, сноровкой и лихостью! Нас наняли защищать этот город, а теперь хотят оставить с носом! Нашу награду грузят на корабли, чтобы увезти в Тавриду. Не бывать этому!

– Не бывать этому! – кричали воины.

– В гавани много кораблей, захватывайте их! – призывал Костандин. – Все богатство города теперь ваше! Уходим в Тарс!

– Да! – заорали воины.

Костандин с группой наемников ринулся в гавань, остальные, вмиг забыв свои обязательства и думая только о богатой добыче, принялись грабить город. На пути командира киликийцев возник тиран Клеохар.

– Почему твои воины покидают стены? У нас договор! Вы наш стратегический ресурс!

– В сторону, Клеохар, дай пройти! Селевк хочет оставить нас без вознаграждения! Не бывать этому!

– Ты трус! – С этими словами Клеохар врезал по физиономии Костандина.

Завязалась драка, которую Клеохару не надо было затевать. Получив удар мечом в живот, он упал на землю, истекая кровью.

Уже в гавани киликийцы незаметно подкрались к пристани и затаились за бочками с вином. Погрузка двух кораблей заканчивалась, Селевк, окруженный своими преданными воинами, лично наблюдал за подготовкой важных кораблей к отплытию и давал последние распоряжения.

Главное в пиратской тактике – внезапность нападения! Головорезы Костандина выскочили из-за бочек и напали на ничего не подозревавших воинов Селевка. Завязался бой. Кровожадные киликийцы, которыми двигали алчность и азарт, напирали на греков явно с одной целью – учинить расправу, чтобы захватить корабли. На Селевка обрушился Костандин, но понтийский генерал, предугадывая яростные удары киликийца, успешно отражал их до тех пор, пока тот не выбил подпорку из штабеля бочек. С шумом и треском бочки покатились по пирсу, сметая все на своем пути. Селевка и многих воинов отбросило в сторону, несколько бочек разорвало, и красное вино брызнуло во все стороны, облив сражающихся с головы до ног ароматной липкой жидкостью, заодно окрашивая их в красный цвет. Киликийцы, вставая из винных луж, одуревающие и оглушенные, постепенно приходили в себя и снова хватались за мечи, продолжая штурм кораблей.

Селевк уже встал, утирая рукавом лицо, уже схватил свое оружие, но тут же получил удар в плечо и упал на доски пирса.

– Никогда не знаешь, что будет завтра, Селевк! – Костандин враждебно смотрел на греческого полководца. – Не советую стоять на пути разъяренного киликийца!

– Предатель, у нас договор! – произнес Селевк. – Удержите город, и вы получите свое золото!

– То самое, которое ты погрузил на эти корабли! Хватит меня дурачить, я не такой легковерный, как ты думаешь! Теперь все сокровища Митридата мои! Счастливо оставаться!

Против головорезов Костандина немногочисленная охрана кораблей понтийцев не устояла, а обе команды понтийских моряков прыгнули в воду. Киликийцы, прирожденные мореплаватели, заняли посты на кораблях, загруженных золотом, серебром, драгоценными камнями, стеклом и пряностями, и готовились отчалить. Остальные наемники грабили богатые дома синопцев, убивая при этом всех горожан. Аристократ Леонипп, начавший было протестовать, был убит одним из первых.

В римском лагере напротив осажденной Синопы в шатре командующего Лукулл слушал доклад своего полководца Сорнатия, который оправдывался:

– Приходится изощряться и производить колоссальные работы для овладения укрепленным городом.

– Сорнатий, город должен быть взят к утру! Тебе прислали двадцать повозок с конским волосом для изготовления катапульт, а результата нет до сих пор. Если к утру ты все еще будешь стоять у городских стен, я разжалую тебя до трибуна, и вместо легиона ты будешь командовать двумя когортами.

– У меня мало сил!

– Ты получишь подкрепление! Клодий, определи вместе с Сорнатием места штурма для пяти твоих центурий.

Клодий и Сорнатий вышли из шатра, надевая шлемы.

– Что на него напало? – спросил Сорнатий товарища. – Еще недавно он не был таким взбудораженным.

– На него напала Мантикора.

– Кто это?

– Кошечка.

В это время в очередной раз к стенам выдвинулись римские стрелки, которые, прикрываясь передвигающимися на колесах большими деревянными, обитыми кожей щитами, старались прогнать обороняющихся от стен, а следовавшие за ними колонны рабочих заваливали ров землей и устанавливали лестницы для подъема на стены.

– Корабли! – закричал римский офицер в серебристом чешуйчатом панцире, следящий с пригорка за обстановкой боя. – Из гавани выходят два корабля!

Лукулл в кирасе и шлеме вышел из шатра и посмотрел на море, затем на баллисты и катапульты, которые били камнями и мощными дротиками по укреплениям города, и подозвал к себе офицера для поручений:

– Передай центурионам ударить по кораблям из всех карробаллист!

Метальные машины баллисты ударили по кораблям камнями весом один талант [14]каждый. Камни в полете издавали свист, и при падении несколько из них проломили корпусы деревянных кораблей, а свинцовые ядра, так называемая тяжелая картечь, посланные вдогонку, завершили дело: корабли пошли ко дну.

– Молодцы! – похвалил Лукулл. – А теперь сосредоточить все пятьдесят баллист на воротах города!

С наблюдательного пункта донесли, что в море на горизонте появились корабли. Лукулл насторожился. Он уже начал строить план оборонительной операции побережья с целью не допустить подкрепление в осажденную Синопу, как в шатер командующего прибежал офицер и выкрикнул:

– Проконсул, это торговые суда! Их десять.

Суда встали на рейде, и от первого отделилась лодка с людьми, которая шла к берегу моря прямо к римскому лагерю.

– Проконсул, – к Лукуллу обратился офицер из его помощников, – прибыла делегация сына Митридата. Просят тебя принять их.

– Что? Не может быть! – Лукулл не мог поверить своим ушам. Удача сама плыла к нему в руки. – Зови, я приму их!

Привели троих понтийских греков, богато одетых и очень взволнованных. Поклонившись, вперед вышел самый представительный из них: