Вирджиния Бокер - Ищейка

– Я бы на твоем месте так не делал.

Я не слушаю никого из них, я подавляю импульс страха и отталкиваюсь от стены, снова замах – и вновь рука ничего не находит, но тут же из двух колдунов делается четыре.

– Перестань, – уговаривают они. – Пойдем со мной.

У меня в горле растет крик. Я не хочу быть с ним, с ними. Никуда ни с каким колдуном не пойду.

Они шагают ко мне. Я замахиваюсь, бью, опять в пустоту. Шесть, восемь, десять их теперь: темные плащи, темные глаза, темная магия. Я верчусь, ищу выход, но они окружили меня, двадцать рук, сто сильных пальцев. Я падаю на колени, закрываю голову руками.

– Я могу тебе помочь, – заклинают они. – Со мной тебе ничего не грозит.

Нет, мне не может помочь никакой колдун, никакая магия. В магии нет ничего такого, что не привело бы тебя на костер или на плаху. Солома на растопку костра, солома, впитывающая твою кровь…

Солома!

Протянув руку, я хватаю горсть сырой вонючей дряни с пола и запускаю в него – в них. Смотрю, как они от нее шарахаются. И в тот миг, когда они отвлеклись, я приникаю к полу, собираю все остатки сил, поднимаюсь на ноги.

И бегу.

Сквозь них, мимо них, в двери, в коридор. Но не успеваю сделать и десяти шагов, как грудь стискивает спазм, начинается кашель – невозможно дышать! Я падаю на колени, втягивая воздух так отчаянно, что это звучит воплем.

Заставляю себя встать, сделать еще пару неверных шагов. Сквозь сумрак уже видны каменные ступени, до них футов тридцать. Я смогу, смогу пройти эти тридцать футов…

Вихрь черного плаща – он появляется быстрее, чем я могла себе представить, он уже передо мной – один-единственный, как прежде, – и руки расставил в стороны.

– Нет, – говорю я.

Но это звучит как хныканье.

Меня охватывает шумный вихрь теплого воздуха – и я начинаю падать. Но тепло исчезает так же быстро, как появилось – заклинание колдуна было остановлено или сорвалось, – и я снова поднимаюсь на ноги. Колдун что-то нетерпеливо бурчит себе под нос. Снова поднимает руку – но не окружает меня воздухом, а хватает за руку.

– Идем со мной, – командует он. – Немедленно!

Я начинаю вырываться, но останавливаюсь, лихорадочно размышляя. Мне нужно отсюда убраться. Но если я захвачу колдуна, это может оказаться достаточно для Блэквелла – он поймет, что я нужна ему. И пересмотрит мой приговор.

И не станет меня убивать.

Колдун крепче берет меня за локоть, и на сей раз я ему не мешаю… пока меня не скручивает спазм в животе такой силы, что я падаю на колени – опять. Он наклоняется, берет меня на руки, легко поднимает. Я слишком слаба, чтобы отбиваться, и он несет меня по коридору к лестнице. Теперь я вижу в камерах других заключенных, они смотрят нам вслед, потом начинают кричать, вопить. Сейчас набегут стражники. Но вот мы проходим мимо камер, и те, кто еще в силах подняться, встают на ноги и кивают ему. Кто-то бормочет старику вслед благословения, другие просовывают руки в решетку, пытаясь его коснуться. Меня поражает такое поклонение.

– Кто ты? – шепчу я.

– Я Николас Пирвил, – говорит он. – Прости, что не представился раньше, но ты не давала такой возможности.

Я замираю у него в руках. Николас Пирвил! Самый разыскиваемый колдун во всей Энглии! Не могу поверить своей удаче. Если я его приведу, Блэквелл точно меня простит. Даже, быть может, наградит. Я киваю, заставляю себя успокоиться, расслабить мышцы. Только бы не догадался о моем плане.

Мы доходим до конца коридора, сквозь узкую арку в одну из четырех круглых башен, что окружают главное здание тюрьмы, потом вниз по пролету тесной винтовой лестницы. Мы спускаемся все ниже и ниже, пока не выходим в тюремное подземелье. Стены здесь мокрые, воздух холодный и вонючий. Должно быть, он ведет меня к сточным канавам. Я бы тоже туда направилась. Их легко найти, и они не охраняются. По очевидным причинам.

Как же мне это сделать? Один замысел за другим воздвигается в моих мыслях. Я слаба, да. Но могу оглушить его парой ударов. А потом как его скрутить? А вот веревка, которой он подпоясан! Оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем оглушить колдуна, – кирпич, булыжник, да что угодно. Если придется, вдавлю пальцы ему в глаза… Ой, нет!

Снова живот сводит мучительной судорогой. Я начинаю стонать.

– Элизабет, что с тобой?

Меня рвет. В желудке только желчь; она обжигает глотку, выхлестываясь прямо на этого типа. Не могу унять дрожь. Конечно же, сейчас он бросит меня на землю, и мне представится шанс. Но нет – он прижимает меня к себе еще сильнее и ускоряет шаг.

– Держись, помощь близка, обещаю. Потерпи немного.

Наконец мы доходим до входа в канализационный туннель. Это дырка в стене, три на три фута, закрытая железной сеткой – от крыс. Николас пинает ее ногой, и тут же бурая когтистая волна выплескивается наружу – сотни, тысячи крыс, по всему полу, на стенах. Вертящаяся масса грязной шерсти и хвостов, пищат и визжат, клацают когтями по камню, в нос бьет вонь канализации… Меня еще раз передергивает, и снова начинается рвота.

– Здесь придется идти по одному, – доносится его глубокий и чистый голос очень-очень издалека. – Я пойду первым, потом помогу тебе. Сможешь? – Я киваю. Как только он туда влезет, я на него нападу. – Храбрая девочка.

Он прислоняет меня к стене и заползает в дыру. Через секунду высовывается его голова и протянутые руки:

– Давай!

Хватит одного удара ногой. Можно перебить трахею. Или сломать нос. Оглушить и связать, а потом выдать стражникам. Вот мой шанс.

Я отвожу ногу для удара, примериваюсь.

Вдали слышны крики. Торопливые шаги. Сюда идут, спускаются по лестнице. Тюремная охрана поняла, что я сбежала, – сообразили, увидев нескончаемый поток крыс.

– Элизабет, быстрее!

Я колеблюсь – нога еще занесена для удара. У меня сто причин, чтобы вывести его из строя, и сто способов это сделать. А делаю почему-то то, что даже вообразить себе не могла: тянусь к нему.

Он осторожно протаскивает меня сквозь дыру, берет на руки, я сворачиваюсь там, как ребенок. Трясет невыносимо. Николас крепче меня прижимает, я роняю голову к нему на плечо и закрываю глаза – ничего не могу поделать, я очень, очень устала. Колдун несет меня по бесконечной путанице туннелей, мимо крыс, грязи, вони. Утекают часы – или мне так кажется, и мы выходим наружу под мостом через какую-то реку. Возле выхода стоит лошадь – ждет, чтобы отвезти нас к свободе. Николас снимает плащ, туго меня заворачивает и поднимает в седло. Потом садится за мной.

– Теперь все будет хорошо.

Крепко меня придерживая, посылает лошадь вперед.

Почему я его не схватила? Понятия не имею. Надеюсь только, что мне удастся сбежать, пока он еще не знает, кто я. Или эта болезнь, какой бы она ни была, убьет меня раньше, чем это сделает колдун.