Анджей Сапковский - Цири (сборник)

– Серьезно? – еще раз удостоверился Крах ан Крайт. – Даже не отведаешь? Ни одного из этих яств?

– Серьезно.

Ярл не настаивал, сам снял с тарелки омара, положил на доску, сильным и точным ударом тесака разрубил вдоль. Обильно окропив лимоном и чесночным соусом, принялся выковыривать мясо из панциря. Пальцами.

Йеннифэр ела благовоспитанно, серебряным ножом и вилкой, а ела она баранью отбивную со шпинатом, специально для нее приготовленную изумленным и, кажется, немного обиженным поваром. Ибо чародейка не пожелала ни устриц, ни мули, ни маринованного в собственном соку лосося, ни супа из триглей и раковин-сердцовок, ни тушеного хвоста морской лягушки, ни запеченной меч-рыбы, ни жареной мурены, ни осьминогов, ни крабов, ни омаров, ни морских ежей. Ни – тем более – свежих водорослей.

Все, что хоть чуточку отдавало морем, ассоциировалось у нее с Фрингильей Виго и Филиппой Эйльхарт, с дьявольски рискованной телепортацией, падением в волны морские, морской водой, которую приходилось глотать против воли, и с накинутой на нее сетью, к которой, кстати, прицепились водоросли, причем ни дать ни взять – точно такие, какие расположились на тарелке. Водоросли, которые у нее на голове и спине превращали в кашицу парализующими волю болезненными ударами соснового весла скеллигские рыбачки.

– Итак, – продолжал беседу Крах, высасывая мясо из переламываемых в суставах лапок омара, – я решил поверить тебе, Йеннифэр. Однако знай, делаю это не ради тебя. Блоэдгеас, клятва на крови, которой я поклялся Калантэ, действительно связывает мне руки. Поэтому, если твое намерение помочь Цири не ложно и искренне – а я исхожу из того, что так оно и есть, – то у меня нет выхода: я должен помочь тебе исполнить твое намерение…

– Благодарю. Но, пожалуйста, отбрось патетический тон. Повторяю, я не принимала участия в заговоре на Танедде. Поверь.

– Так ли уж важно, – отмахнулся он, – во что верю я? Скорее бы уж следовало начать с королей, с Дийкстры, агенты которого разыскивают тебя по всему свету. С Филиппы Эйльхарт и верных королям чародеев, от которых, как ты призналась сама, ты сбежала сюда, на Скеллиге. Это им надо представить доказательства…

– У меня нет доказательств, – прервала она, пытаясь подхватить вилкой кочанчик брюссельской капусты, которую изумленный повар подал к бараньей отбивной. – А если б и были, мне не позволят их представить. Я не могу тебе этого объяснить, я связана словом. И все же поверь мне, Крах. Пожалуйста.

– Я же сказал…

– Сказал, – прервала она. – Ты пообещал помочь. Благодарю. Но ты по-прежнему не веришь в мою невиновность. Так поверь же.

Крах отбросил высосанные скорлупки омара, пододвинул к себе тарелку мулей. Долго с грохотом копался, отыскивая ту, что покрупнее, наконец сказал, вытирая руки о скатерть:

– Согласен. Верю. Ибо верить хочу. Но убежища и укрытия тебе не дам. Не могу. Однако ты можешь покинуть Скеллиге, когда пожелаешь, и отправиться, куда хочешь. Я советовал бы поспешить. Ты прибыла, я бы так сказал, на крыльях магии. Другие тоже могут последовать за тобой. Им тоже известны заклинания.

– Я не ищу убежища или безопасного укрытия, ярл. Я должна идти спасать Цири.

– Цири, – повторил он задумчиво. – Львенок… Странный это был ребенок.

– Был?

– А. – Он снова махнул рукой. – Я неверно выразился. Был, потому что теперь она уже не ребенок. Это я имел в виду. Только это. Цирилла, Львенок из Цинтры… она проводила на Скеллиге лета и зимы. Иногда такое накуролесит, что ого-го! Чертенок это был, а не Львенок… А, черт, уже второй раз сказал «был»… Йеннифэр, разные слухи доходят до нас с материка… Одни говорят, что Цири в Нильфгаарде…

– Нет ее в Нильфгаарде.

– Другие утверждают, что девочка умерла.

Йеннифэр молча кусала губы.

– Но второй слух, – твердо сказал ярл, – отрицаю я. Цири жива. В этом я уверен. Не было никаких знамений… Она жива!

Йеннифэр подняла брови. Но ничего не спросила. Они молчали долго, вслушиваясь в рев волн, обрушивающихся на скалы Ард Скеллиг.

– Йеннифэр, – сказал наконец Крах. – Дошли до меня с континента еще и другие вести. Мне известно, что твой ведьмак, который после драчки на Танедде скрывался в Брокилоне, вышел оттуда, намереваясь добраться до Нильфгаарда и высвободить Цири.

– Повторяю, Цири нет в Нильфгаарде. Что намерен делать мой, как ты пожелал это назвать, ведьмак, я не знаю. Но он… Крах, ни для кого не секрет, что я… симпатизирую ему. Но знаю, что он Цири не спасет, не добьется ничего. Я его знаю. Он расхнычется, растеряется, начнет философствовать и сокрушаться над своей судьбиной. Потом разрядит гнев, размахивая мечом налево и направо, разя что и кого попало. Потом, в порядке искупления содеянного, совершит что-нибудь благородное, но бессмысленное. А в конце концов будет убит по-дурному, без толку, скорее всего ударом в спину…

– Говорят, – быстро вставил Крах, испуганный зловеще изменившимся, странно вибрирующим голосом чародейки. – Говорят, что Цири ему предназначена. Я сам видел, тогда, в Цинтре, во время обручения Паветты…

– Предназначение, – резко оборвала Йеннифэр, – можно интерпретировать очень по-разному. Очень. Впрочем, жаль терять время на рассуждения. Повторяю, я не знаю, что намерен делать Геральт и намерен ли что-либо делать вообще. Я же намерена приняться за дело лично. Своими методами. И активно, Крах, активно. Я не привыкла сидеть и нюни распускать, ухватившись обеими руками за голову. Я действую!

Ярл поднял брови, но ничего не сказал.

– Я буду действовать, – повторила чародейка. – План уже продуман. А ты, Крах, поможешь мне, выполняя данную тобою клятву.

– Я готов, – твердо заявил Крах. – На все. Драккары стоят в порту. Приказывай, Йеннифэр.

Она не удержалась от смеха.

– Ты всегда одинаков. Нет, Крах, не надо никаких доказательств мужества и мужественности. Не понадобится плыть в Нильфгаард и дубасить топором по запорам врат Города Золотых Башен. Мне нужна менее эффектная помощь. Но более эффективная… Как у тебя дела с финансами?

– Не понял?

– Ярл Крах ан Крайт! Помощь, которая мне нужна, пересчитывается на валюту.

Началось через день, с рассвета. В отданных в распоряжение Йеннифэр покоях воцарился дикий хаос, с которым с величайшим трудом управлялся приданный чародейке сенешаль Гутлаф.

Йеннифэр сидела за столом, почти не поднимая головы от бумаг. Считала, подводила итоги, проделывала расчеты, с которыми тут же гонцы мчались к министру финансов и в островной филиал банка Чианфанелли. Рисовала и чертила. Рисунки и чертежи немедленно попадали в руки мастеров – алхимиков, золотильщиков, стекольщиков, ювелиров.

Некоторое время все шло как по маслу, потом начались сложности.