Вадим Панов - Перстень Парацельса

– Сатурн сказал, что ответ мы узнаем сами, – напомнила девушка.

– Сатурн, Сатурн…

Тон, которым Виктор произнёс имя, отчётливо говорил о его отношении к «очкарику», и в нём, в этом отношении, не было ничего странного, ничего такого, что Даша не разделяла бы. Раньше.

– Тебе он тоже не нравится? – небрежно осведомилась она.

– Нет, – чуть удивлённо ответил Громов.

– Но это не значит, что Сатурн не прав. – Она помолчала. – Я согласна с тем, что мы только обретаем себя. У нас всё впереди.

То, что девушка вступилась за этого надменного типа, едва не выбило Виктора из колеи.

«Что происходит?!»

Но он нашёл в себе силы вернуться к изначальной теме:

– Хорошо, пусть Сатурн прав, спорить не буду. Но тебе не кажется, что у Бранделиуса есть свои цели?

– А у тебя их нет?

– Но я не призываю никого убивать!

– Антон тоже. – Даша прищурилась. – Мы сами решили наказать подонка, изнасиловавшего Карину. Не помню, чтобы Антон на этом настаивал.

И снова – в точку. И нечего ответить, кроме постыдного лепетания, потому что права, права девушка, так всё и было: Бранделиус ни к чему не призывал. Хотел, но не успел, а заметил его желание только Виктор. Всё случилось без участия Антона Арнольдовича, и он страшно этому обрадовался. Остался чистеньким, но получил то, что хотел, – начал приучать стаю к крови.

«Нас приучают к крови!»

«Форд» остановился у подъезда, и Виктор повернулся к девушке:

– Я…

– Ты оказался слишком сильной личностью и с трудом переносишь происходящие в тебе изменения, – улыбнулась Дарья. – Ты сопротивляешься, но скоро поймёшь, что в этом нет никакой необходимости…

Она неожиданно подалась вперёд и легко, очень легко поцеловала его… Даже не поцеловала – нежно мазнула губами в губы.

И Громов тут же, словно его включили, почувствовал влечение. Не просто влечение, а бешеное, болезненно бешеное, требующее немедленной реализации желание.

– Даша… – Он потянул девушку к себе, намереваясь продолжить поцелуй и дальше, дальше… но она мягко провела рукой по его щеке, и Виктора чуть отпустило.

– Не здесь. Не хочу в машине.

Она выпорхнула первой, ещё до того, как Громов заглушил двигатель, и тем заставила его не просто торопиться, а буквально нестись следом. Когда ворвался в подъезд, её уже не было, лифт издевательски моргал цифрами этажей.

– Проклятье!

Ждать? Да ни за что! Виктор взлетел на свой этаж по лестнице, широко улыбнулся, увидев приоткрытую дверь, и ворвался в квартиру, на ходу сбрасывая ветровку. В коридоре никого, только туфли.

«Ах вот оно что…»

Следом – жакет. За ним блузка. Юбка. Чулок… А их хозяйка – в спальне. Снимает лифчик, устраивая дефиле с элементами танцевальных па. Не стриптиз, но близко, очень близко.

– Ты долго…

– Торопился как мог.

– А вот торопиться не надо.

– Ты ведь поняла, что я имел в виду.

– А ты понял, что имела в виду я?

Голова шла кругом, и это было… неожиданно.

Виктор любил Дашу, хотел её с прежней страстью, но сейчас испытывал нечто большее. Его трясло от желания, а женщина, что стояла посреди спальни, казалась эталоном Красоты.

Вожделение было невероятным. Не животная страсть, но не уступающее ей безумное желание.

– Встань на колени.

Он послушно исполнил приказ. Не потому, что был любителем ролевых игр, просто сейчас ему хотелось поступить именно так – встать перед ней на колени.

Ведь этого хотела Она…

«Боже, какие же они все простые…»

Любила ли она его сейчас?

Возможно.

Любила ли она его раньше?

Возможно.

Она испытывала к стоящему на коленях Виктору влечение, но уже не была той юной и не очень умной девочкой. Она познала суть мужчин. И этот, на полу, с вожделением ловящий каждый её взгляд, был всего лишь одним из них.

– Наступает наше время, дорогой.

– Сегодня мы будем вместе!

Он её не понимал. Ну и ладно, в конце концов, непонимание удовольствию не мешает.

– Сними с меня трусики…

Он едва не взвыл от восторга.

«Самец».

Время немыслимо перевернулось, и опомнился Виктор на диване – голым, сжимающим Дарью в объятиях. Через миг их плоть сомкнулась, и обоюдный сладострастный вопль пронзил жилищно-коммунальное пространство – к раздражению, гневу, злобе одних, веселью других и зависти третьих.

Виктор диву давался, не веря себе: неужто это я?! Рассудочный, сильно оцифрованный современной жизнью клерк, относящийся к сексу как к одной из опций комфорта, – сейчас он неистовствовал, жадно требовал от своей женщины страсти, и она была ответно ненасытна, они впивались рот в рот так, точно алчно рвались сгрызть друг друга. Их тела слипались с таким мучительным желанием, что оба выли и стонали, без разума и стыда, махнув рукой на то, что слышат и думают соседи. Виктор потерял счёт времени и соитиям – он вдруг обнаруживал себя сплетённым с Дарьей до боли, до хруста и не мог вспомнить, что было перед этим… Вроде бы, напрочь обессиленные, они пластом лежали рядом, а теперь вдруг оказывались связаны с новой силой, и он не мог понять, сместилось время вперёд или назад? И не помнил, чем всё кончилось: ещё провал, который по счёту… и вот уже комнату затопили робкие лучи рассвета.

Виктор проснулся резко, рывком. Поднялся с пола, на котором почему-то валялся, завёрнутый в плед, ошалело огляделся и вздрогнул, увидев вышедшую из ванной Дашу.

Красивую до невозможности, но какую-то чужую.

За эти два дня её фигура замечательно налилась и округлилась, не раздалась, нет, а набрала восхитительной женственности, уйдя от прелестной угловатости юности. Бутон, которым была его девушка, распустился в очаровательную, сводящую с ума женщину, но Виктор…

Виктор почему-то не знал, как к этому относиться.

– Пойдём в спальню, – тихо сказала Даша, взяла Громова за руку и неспешно, как пьяного, повела за собой.

А он не сказал, как собирался сказать, что ему было хорошо.

Потому что не помнил, было ли ему хорошо.

Стемнело, но он не зажигал света, лежал и смотрел в потолок, испытывая спокойное, какое-то серое равнодушие. Он убил, а потом признался в убийстве почти незнакомым людям. Он избавил мир от маленького кусочка зла, но ему нравилось то, что он делал. Он предложил убить ещё, и с ним согласились.

«Не стал ли я злом?»

«А если стал – не всё ли равно? Ведь я в любом случае истребляю зло».

Он поможет Карине отомстить и так, возможно, сделает её чуточку счастливее. Хоть немного успокоит её мятущуюся душу. Не позволит подонку продолжать измываться над нею и над другими, а другие наверняка есть. Они остановят этого подонка и прочих, подобных ему.

Но этого ли хочет Бранделиус?

«Этого».

Ответ прозвучал уверенно, коротко и ясно.

Никаких сомнений.