Питер Бретт - Меченый

Арлен усилием воли стряхнул оцепенение. Подарок судьбы есть подарок судьбы, и им надо воспользоваться. Однорукий яростно набросился на юношу, полный решимости преодолеть загадочную новую преграду.

Арлен побежал, взметая песок. Он перепрыгнул через поваленную толстую каменную колонну, укрылся за ней и приготовился метнуться влево или вправо – смотря куда бросится демон.

Однорукий со всей силы ударил колонну и расколол ее пополам, а ведь она была диаметром почти четыре фута! Одну из половин он отшвырнул в сторону взмахом бугрившейся мышцами лапы. Столь откровенная демонстрация силы была поистине устрашающей, и Арлен бросился к кругу, чтобы перевести дыхание.

Демон ожидал подобной реакции, согнул ноги, взмыл в воздух и приземлился между Арленом и убежищем.

Юноша остановился как вкопанный, и Однорукий победно завопил. Он испытал мужество Арлена и нашел его недостаточным. Подземник решительно двинулся на противника, не опасаясь кусачего копья. Вестник отступил нарочито медленно, чтобы не спровоцировать чудовище резким движением. Он подошел к внешним меченым камням, насколько было возможно, чтобы не попасть в лапы песчаных демонов, наблюдавших за схваткой.

Однорукий увидел, что загнал его в безвыходное положение, и громогласно заревел, вселяя ужас. Арлен пошире расставил ноги и слегка присел. Он не стал поднимать копье, чтобы блокировать удар, а отвел его назад, готовясь напасть.

Кулак скального демона мог раздробить череп льву, но так и не достиг цели. Арлен позволил демону загнать себя в запасной переносной круг, незаметный на песке. Метки вспыхнули, обратив силу демона против него самого, а вестник немедленно прыгнул вперед и всадил демону в брюхо свое меченое копье.

Вопль Однорукого раскатился в ночи – оглушительный, жуткий. Ушам Арлена он показался музыкой. Юноша попытался выдернуть копье, но оружие застряло в толстом черном панцире скального демона. Арлен дернул еще раз, и это едва не стоило ему жизни. Однорукий встрепенулся и мазнул его лапой, глубоко вонзив когти в плечо и грудь.

Арлен покатился прочь, но сумел забраться в запасной круг и скорчиться под защитой меток. Он зажимал рану рукой, глядя, как шатается огромный скальный демон. Однорукий вновь и вновь пытался уцепить и выдернуть копье, но метки на древке мешали. К тому же магия продолжала действовать, искрила в ране и пробегала по телу демона смертоносными волнами.

Арлен позволил себе слегка улыбнуться, когда Однорукий рухнул на землю и забился. Демон постепенно затихал, и внутри Арлена росла пустота. Он множество раз мечтал об этом мгновении: что он почувствует, что скажет. Но все вышло не так, как он воображал. Вместо ликования на него навалились подавленность и чувство потери.

– Это за тебя, мама, – прошептал он, когда гигантский демон замер.

Арлен попытался представить мать, отчаянно мечтая о ее одобрении, и с ужасом и стыдом обнаружил, что не помнит ее лица. Он завопил, чувствуя себя крошечным и жалким в свете звезд.

Арлен обошел демона по широкой дуге и вернулся к своим припасам, чтобы перевязать рану. Швы вышли кривыми, но зато края раны не разойдутся. Припарка из свиного корня ожгла огнем, а значит, подоспела вовремя. Рана уже воспалилась.

Той ночью Арлену не спалось. Даже если бы он смог уснуть, несмотря на боль от ран и сердечную муку, заканчивалась целая глава его жизни, и юноша был полон решимости дочитать ее до конца.

Солнце поднялось над барханами и стремительно залило лагерь светом, как бывает только в пустыне. Песчаные демоны бежали еще при первых признаках рассвета. Поморщившись, Арлен поднялся, вышел из круга и встал над Одноруким, чтобы забрать свое копье.

Под лучами солнца черный панцирь задымился, заискрил и вспыхнул. Вскоре тело демона превратилось в погребальный костер. Арлен зачарованно смотрел на пламя. Скальный демон обратился в пепел, развеянный утренним ветром, и юноша узрел надежду для рода человеческого.

Пустынная дорога была не настоящей дорогой, но лишь вереницей древних вех, зазубренных и поцарапанных или наполовину засыпанных песком, которые помогали не сбиться с пути. Кругом был не только песок, как рассказывал Раген, хотя его хватало, чтобы бродить много дней и не видеть ничего другого. На окраинах пустыни на сотни миль простирались спекшиеся пыльные равнины. Жалкие клочки мертвых растений цеплялись за потрескавшуюся глину, слишком сухие, чтобы сгнить. Не считая теней барханов на море песка, укрыться от палящего солнца было негде, и Арлен не мог поверить, что то же светило струит свои ледяные лучи на Милн. Ветер дул непрестанно, и юноше приходилось закрывать лицо, чтобы не дышать песком. В горле першило от сухости.

По ночам было еще хуже: земля остывала, едва солнце садилось за горизонт, открывая путь демонам.

Но даже в пустыне была жизнь. Змеи и ящерицы охотились за мелкими грызунами. Птицы-падальщики искали трупы животных, растерзанных подземниками или заблудившихся в пустыне. Арлену было известно о двух крупных оазисах, где было много воды и в изобилии росли съедобные растения, а также о нескольких мелких, где струйки воды, сочившейся из камня, или лужицы шириной не более шага хватало для горстки чахлых растений и пары зверьков. Юноша видел, как пустынные обитатели зарываются по ночам в землю, чтобы сберечь крохи тепла и спрятаться от демонов, рыщущих в песках.

Скальных демонов в пустыне не водилось – им не хватило бы добычи. Огненных тоже – здесь нечему было гореть. Лесным демонам нужно было сливаться с корой, карабкаться по ветвям. Водяные демоны не могли плавать в песке, воздушным некуда было взгромоздиться. Дюнами и пустынными равнинами безраздельно владели песчаные демоны, но даже они редко забредали вглубь пустыни и больше жались к оазисам. Впрочем, на свет костра они сбегались за много миль.

Даже самые отважные вестники редко осмеливались проделать путь из Форта Райзон в Красию, занимавший пять недель, и больше половины из них – по пустыне. Северные купцы предлагали огромные деньги за красийские шелка и специи, но лишь самые отчаянные – или безумные – соглашались за ними отправиться.

Арлен же наслаждался покоем. В самое жаркое время дня он дремал в седле, предусмотрительно завернувшись в просторное белое полотно. Он часто поил коня и по ночам расстилал под переносными кругами просмоленную ткань, чтобы метки не занесло песком. Ему хотелось наброситься на вившихся вокруг песчаных демонов, но из-за раны его хватка ослабела, и он знал, что если у него вырвут копье, то обычный ветер занесет волшебное оружие песком, укрыв его надежнее, чем в подземной гробнице.