Гай Орловский - Патроны чародея

– Да, – ответил аналитик, – хотя запись могла быть и получше.

– Обстановка, – объяснил психолог, – освещение, большая дальность… Обратите внимание, анализаторы указывают на повышение кровяного давления на пять делений. Частота пульса ускорилась на четыре удара в минуту.

Я видел, как Мариэтта повернулась к нему с вопросом в глазах.

– Маловато?

Он хмыкнул.

– У меня бы то и другое подскочило так, что даже не знаю. А этот… как жаба какая-то. В смысле, хладнокровная. У нас утечек не было?

Она посмотрела с обидой.

– Намекаешь, что я как-то себя выдала? Нет, орала и отбивалась, а платье на мне разодрали в самом деле. Ну у него же давление все же подскочило?

– У тебя прыгнуло на двадцать делений, – напомнил он. – Но тебя тренировали, потом ты воевала… А у него чуть сдвинулось от того, что повалили на землю!.. Но где паника? Хотя бы страх?.. Он что, буддист?..

Я посмотрел в окно, поднялся. Они тут же все повернулись в мою сторону.

– Спокойной ночи, – крикнул я. – Моя машинка уже прибыла!.. Увидимся!

Мариэтта и психолог вышли на крыльцо, провожая меня. Стронгхолд подрулил прямо к ступенькам, распахнул левую дверцу.

Я помахал им, улыбнулся, автомобиль ринулся прочь от участка с предельно допустимой скоростью.

Поселок расцвечен огнями, солнцесборные панели дают достаточно электричества для всех нужд, а скоро и трансформаторы уйдут в прошлое. Освещен даже лес за пределами забора, в разных местах взлетают фейерверки.

Автомобиль высадил меня у крыльца, а сам величаво вкатился в раскрывшийся для него гараж.

Я торопливо пробрался к трансформатору, без колебаний включил: во-первых, без него портал не образуется, а во-вторых, здесь пройдет меньше секунды, сколько бы я ни проторчал там.

– Ну, – проговорил я тихо, сердце стучит взволнованно, словно делаю первый раз, – удачи тебе, живая легенда… глерд Улучшатель…

Входя в незримый портал, я закрыл глаза и придержал инстинктивно дыхание, а когда вылез на той стороне в лаборатории Рундельштотта, то сразу же споткнулся и едва не растянулся на трупе чифа.

Пахнет химикалиями и крепкими настойками, раньше почти не замечал, а сейчас после стерильного мира все бьет в нос. Или повышается моя чувствительность?

Ничего, к сожалению, не пропало, все три трупа на месте, кровь еще вытекает из тел. Мешок со снайперской винтовкой слегка подмок снизу, рядом с ним горестно накренился, словно молится, мешок с двумя ящиками патронов.

Торопясь, как бы кто не последовал за мной снизу в башню, очень уж Форнсайн бдит, я вытащил всех троих на лестницу и пинками сбросил ниже на несколько ступенек.

Когда вернулся в лабораторию, пришлось самому затереть кровь, потом разжег огонь в самом большом тигле и бросил туда тряпку.

Рундельштотт в своей берлоге спит чутко, то ли от старости, то ли вообще такой, сразу же поднялся, я услышал сквозь дверь, как заскрипело под ним ложе, подошел, шаркая и подволакивая левую ногу.

– Кто стучит?.. А, Юджин…

Не давая ему высказать свое неудовольствие, я заговорил быстро и захлебываясь словами:

– Мастер, по дороге к нашей лаборатории на меня напали четверо химер! Страшные, аж жуть! Я прямо чуть сам в камень не перевернулся, я же нервный, пугливый, нежный, чуткий, отзывчивый… Я так завизжал от ужаса, что они подохли, точно ультразвук на них действует… И, не представляете, превратились… нет, вы не поверите, в людей!

Он крякнул.

– Они всегда превращаются в людей, когда умирают. Но как ты…

– Это было трудно, – признался я скромно, – однако как-то получилось, даже не знаю, я же так испугался, так испугался! Мастер, дело в том, что надо от них избавиться без шума.

– Что?

– Иначе, – объяснил я, – королева, узнав такое, вообще перекроет сюда все входы-выходы.

– Избавиться? – переспросил он непонимающе. – Как?

– Не знаю, – ответил я, – вы же чародей? Превратить в пыль, сжечь в камине.

Придерживая дверь, он осторожно выглянул наружу.

– Они где?

– Там, на ступеньках, – объяснил я. – Страшные такие!.. Хоть уже и люди. Но я-то знаю, что они все не люди! Это какой-то ужас, как жить?.. С живой легендой нельзя так обращаться!

Рундельштотт вышел на площадку, вытянул шею, оглядывая сползающие вниз трупы.

– Странно, – произнес он задумчиво.

– Что странно? – сказал я волнуясь. – Что странно? Ничего странного! Ну что там странное?

Он покачал головой.

– Три мужских, только одна женщина… Обычно все наоборот. Химерами часто становятся попавшие под свет трех лун, но мужчины обычно гибнут, женщины выживают чаще.

– Ничего странного, – возразил я быстро. – Они женщин берегут, такие вот примитивы, а сами по-мужски идут на опасные задания во имя чести рода… Ну сделайте же что-нить! Иначе нам вообще конец!.. Всех выгонят и все закроют.

Он подумал, сказал медленно:

– Погоди, принесу ингредиенты.

– А просто дунуть-плюнуть? – спросил я с надеждой.

Он поморщился, лицо стало высокомерным.

– Я не шарлатан.

Исчез за дверью и долго не показывался, я начал нервничать, Форнсайн что-то чует, наконец Рундельштотт вышел, очень недовольный с виду, на ладони искрится горка зеленоватого порошка.

Я не успел рот открыть, он поднес ладонь ко рту и сильно подул. Порошок взвился искрящимся облачком и медленно пошел над ступеньками вниз.

Я охнул, все четыре трупа превратились в лед. Рундельштотт оглядел их все еще недовольно, порошка жалко, все они жадные, а меня не жалко, нет на свете справедливости ни в одном из миров.

– А теперь что? – спросил я нервно.

– А пусть растают, – ответил он. – Сейчас жаркие дни.

– Хорошая идея, – сказал я с облегчением. – Но лучше помочь природе, ибо я ее царь и потому должен о ней заботиться и не ждать милостей.

Он вздохнул, когда я ногами сбросил все четыре глыбы по ступенькам еще ниже. Там в темноте загрохотало, захрустело, но, надеюсь, до первого этажа не докатятся.

– Да, так быстрее, – согласился Рундельштотт. – Мелкие льдинки растают сразу.

– Мастер, – взмолился я, – это был первый вопрос, но за ним более важный! Как создавать вещи… на более долгий срок? Нет, я не мечтаю даже о годах или месяцах, мне бы хоть на несколько минут!..

Он покачал головой.

– Какой ты прыткий.

– Жизнь такая, – объяснил я. – А то схарчат. А у меня кости мягкие, хрупкие, я же весь такой нежный и одухотворенный! Мне нужна защита.

Он буркнул:

– Это невозможно. Чуть-чуть надольше… это я могу помочь, но тебе придется очень худо.

– Это как?

– Есть такое зелье, – сообщил он, – неделю потом корчи бьют. И выживают… немногие.

– Согласен, – выпалил я, не раздумывая. – Согласен!

Он повернулся к приоткрытой двери в свою комнатку.