Гай Орловский - Патроны чародея

– И как? Выступим на защиту?.. Эти уламрийцы возвращаются с добычей!

– А земля точно моя? – уточнил я опасливо. – И те люди, что женщины, тоже мои?

– Точно-точно!

– Эх, – сказал я с тоской, – ну что ты за друг, мог бы и соврать… Как же достало… Еще не успел как следует, а уже достало!.. Ты не ошибся? Точно?

Он кивнул, на его жизнерадостном лице я рассмотрел неподдельное сочувствие.

– Типичный набег на соседа, – сообщил он. – Уже знают, что в соседнем глердстве сменился хозяин.

– И что?

– И наверняка дознались, – пояснил он обстоятельно, – что у тебя нет могущественной родни, которая может собрать огромное войско и в отместку разорить их села. Это вообще-то в первую очередь всегда узнают.

Я прошипел зло:

– Тогда придется… Покой нам только снится!..

– Хорошие слова, – одобрил он с удовольствием и потрогал рукоять меча. – Очень даже мужские.

– Думаешь, – сказал я зло, – мне нравится защищать кого-то?.. Да на хрен оно мне… Но раз уж это как-то на моих хиломогучих плечах, и все смотрят на меня, как щенки на маму… блин, что я могу сделать, как не?

Он молча смотрел, как я поспешно соскочил и торопливо снял мешок, сам покинул седло и помог вытащить упрятанные в тряпочку оставшиеся патроны.

Я быстро-быстро установил винтовку на передних растопыренных ножках, заднюю не стал откидывать, стрелять придется часто, торопливо развернул тряпку с патронами.

Всматриваясь в окуляр, я напоминал себе, что здесь расстояние в четыре раза короче, чем до башни чародея, и я стремлюсь попасть не в спичечную головку, а посеять панику в рядах противника.

Пуля идет со скоростью в три Маха, идет беззвучно, выстрел донесется только через десять секунд, а его никак не свяжут с гибелью людей.

В магазине десять патронов, это значит, небольшой отряд будет уничтожен раньше, чем донесутся выстрелы.

– Начнем, – сказал я злобно.

Всадники уже проехали мимо. В прицеле вижу только их спины, да еще идущих сзади пленниц. Стрелять придется поверх их голов, но, к счастью, мы с Фицроем все еще на взгорье.

В прицеле появилась спина заднего всадника. Я едва не нажал на спуск, но передумал и поймал в прицел затылок вожака, затем для верности чуть опустил, все-таки двигающаяся цель…

Выстрел тряхнул руку, я тут же передернул затвор, дослал патрон и, припав в окуляру, поймал в прицел на этот раз заднего, а их вожак в это время медленно валился с седла.

Третью пулю засадил в грудь самого крупного мужика, что развернулся в нашу сторону. Широко распахнутый рот уже перекошен в командном крике, его просто отшвырнуло на конскую шею, почти выдернув из седла.

Фицрой повизгивал в восторге:

– Какие удары… Какие удары! Словно конь копытом… Ух ты, этого насквозь…

– Там всегда насквозь, – прошептал я, – с такого-то расстояния…

Рука почти автоматически досылала новый патрон, я ловил в прицел новую мишень, выстрел, Фицрой уже подает вторую коробку, сберегая ценные мгновения.

Вдруг он насторожился, быстро сунул мне весь ящичек и, выдернув меч из ножен, шагнул вперед.

Я нажал на спусковую скобу, вскочил, выхватывая из кобуры пистолет. С конским храпом и топотом кусты распахнулись.

В нашу сторону с низины выметнулись пятеро на разгоряченных лошадях. Мой пистолет задергался в ладони от частых выстрелов. Эти дураки не знают, что нужно уклоняться, прут великолепными мишенями, я стрелял и стрелял, наконец услышал крик Фицроя:

– Все!

Он вытер окровавленное лезвие меча об одежду всадника, которого срубил, сам вломился в кусты и пропал. Слышно было только, как бежит вниз, а еще вроде бы напевает нечто фривольное, совсем сумасшедший.

Я сложил винтовку и упрятал в мешок, оставшиеся патроны сунул обратно в ящик и бросил следом. Когда подошел к кустам снова, Фицрой уже далеко внизу что-то объясняет освобожденным женщинам, а они, взяв у застреленных из ножен ножи, бродят среди павших и с деловитым видом старательных хозяек перерезают каждому горло.

Одного вообще истыкали ножами, отрезали голову и насадили на сучок низкорослого дерева.

Я спустился вниз, женщины увидели меня и пали на колени с криками:

– Хозяин!.. Спасибо!.. Ты спас нас!..

– Это мой долг, – ответил я высокопарно, но прозвучало это как-то серьезно, словно я сказал серьезно, а ведь в самом деле серьезно, что это со мной. – Заберите здесь все, что пожелаете, коней не забудьте… Это хоть немного возместит вам… В общем, выражаю искреннее сочувствие и приму надлежащие меры, чтобы не повторялось впредь и потом…

Фицрой добавил громко:

– А если повторится, нарушители получат такой урок, что этот покажется ласковым почесыванием спинки!

– Вот так, – подтвердил я. – Спинки, говоря вежливо.

Женщины принялись раздевать убитых, в первую очередь снимали сапоги и шарили по карманам, а самые бойкие бросились ловить коней.

Я сказал Фицрою:

– Кровожадные какие… Понимаю, их увели, но вряд ли насиловали на месте или по дороге.

Он посмотрел удивленно:

– Кровожадные? Это я им подсказал.

Я дернулся.

– Зачем?

– А тебе нужны выжившие? – спросил он. – Чем меньше враг знает про твою новую магию, тем меньше у него возможностей… приготовиться.

Я пробормотал:

– Ну да, или как-то избежать.

– Вообще-то уже вечер, – сказал он деловито, – а ночью волки так их изгрызут, что никто не поймет, как погибли.

Я зябко передернул плечами.

– Фицрой, ты просто стратег. Я так далеко не заглядываю.

– А надо бы, – сказал он наставительно. – С такой боевой магией ты можешь вершить великие дела! Думаешь, я дам тебе лежать на диване с голыми бабами и пить вино?.. Размечтался!

– Ну вот, уже и помечтать нельзя…

– Нельзя, – ответил он твердо, – на диване с бабами я полежу за себя и за тебя, а ты готовься вершить великие дела и красиво погибнуть при их осуществлении!

– Ну, – сказал я вяло, – если красиво… Но где тут варианты для красивости? Это если бы прорубить ворота вражеской крепости под градом стрел и камней, водрузить знамя на башню вражеского замка, догнать и пленить вражеского короля…

– Все впереди, – утешил он. – А пока… поедем дальше?

– А женщины?

Он фыркнул.

– Им, можно сказать, повезло. Нагрузятся трофеями, вернутся с добычей. Так что все получилось даже лучше, чем женщины надеялись. Поехали-поехали! Я уже проголодался.

Едва промчались под аркой распахнутых для нас ворот замка, Фицрой сразу распорядился подать роскошный ужин, я пообещал прийти, как только, так сразу, а сам с сильно стучащим сердцем взбежал к себе в кабинет.

Ни пакость, которую выпил у Рундельштотта, ни тот огненный листок из рук больной химеры, что едва не выжег мои внутренности, пока ничем себя не проявили, но чувствую, и не проявят ни в мордобое, ни в искусстве владения мечом. А вот ощущение, что магия просто распирает внутренности, возникает некими толчками…