Гай Орловский - Патроны чародея

Через пару минут Фицрой присел, всмотрелся, некоторое время пробирался через кустарник почти на корточках, словно стараясь избежать выстрела, затем обернулся, лицо бледное и решительное.

Я услышал его приглушенный крик:

– Все!.. Привяжи там коней!

– Слушаюсь, ваше глердство, – пробормотал я уязвленно. – Щас привяжу…

– И зерна им дай, – велел он.

– Слушаю и повинуюсь, – ответил я. – А кому из них спинку почесать?

– Мне, – ответил он. – Но не сейчас. Иди сюда, можешь посмотреть на замок!

– Вот спасибо, – буркнул я. – Он еще на месте?

Он не ответил, а я пригнулся, подбежал ближе, по его повелительному жесту плюхнулся на пузо и прополз вперед. Кусты чуть раздвинулись, дальше поросшая красноватой травой земля полого уходит вниз. Долина открылась ровная, как столешница, четко выделяются квадраты огородов.

Село небольшое, даже не село, а деревня, а далеко за ней высится гордо и надменно красивый замок, устремленный ввысь, весь в готическом стиле. Слева от него высокая башня, похожая на минарет, только на вершине не площадка для муэдзина, а утолщение для достаточно просторного помещения, где вполне может размещаться маг Аллерли.

Впрочем, над этим домиком на вершине башни площадка все-таки есть. По плоской крыше, четко выделяясь на фоне сине-оранжевого небе, ходит страж в темной одежде, время от времени налегая животом на перила и посматривая вниз, хотя с такой высоты в низкие вырезы женских платьев не заглянешь, а на что еще смотреть взрослому мужчине, не понимаю.

– Мили полторы? – спросил я. – До башни?

Фицрой сказал сразу же:

– Не больше мили.

– Хорошо бы, – сказал я с надеждой. – Ты только не высовывайся. Могут увидеть.

Он изумился.

– В этих кустах? Как?

– Могут, – подтвердил я. – Есть такая магия. Сейчас увидишь. Да ты и сам знаешь…

– Откуда?

– Иначе бы не корячился вот так…

Он пробормотал сердито:

– Простая предосторожность! Я с чародеями стараюсь дела не иметь… Что смотришь? Из тебя чародей, как из моего… Ладно, забудь.

Пригибаясь, тоже осторожный, я сбегал к коню и вернулся с обоими мешками. Руки трясутся, будто всю ночь кур крал, а то и курей, кое-как развязал тугой узел, помогая зубами, словно и не глерд, бережно вытащил снайперскую винтовку и осторожно начал раскладывать.

Фицрой наблюдал с благоговением, даже отодвинулся, когда я удлинил ствол почти вдвое. Брови его поднялись, а я продолжал раскладывать винтовку так, что она стала не только длиннее, но и втрое толще.

– Ого…

– Не хрюкай под руку, – сказал я строго. – Это чистая магия.

– Молчу-молчу.

Наконец я откинул сошки и установил на них винтовку для стрельбы.

– Ничего себе, – пробормотал Фицрой. – Самому пойти в ученики к Рундельштотту, что ли…

– Ага, – сказал я злорадно, – теперь завидуй.

Он с уважением рассматривал непонятную штуку, только и ясно, что делали ее совсем не деревенские кузнецы.

– Он сам ее сотворил или… нашел?

– Да мне какое дело, – ответил я. – Главное, научил, как пользоваться. Хотя сам и не умеет.

– Мудрый старик, – сказал он с уважением.

– Мудрый, – согласился я. – Представляешь, сколько в молодости народу порешил, пока не забрался отсидеться в медвежий угол, называемый королевством Нижних Долин?

Он передернул плечами.

– Не представляю, но, думаю, еще увижу, раз ты его усердный ученик.

– Я гуманный ученик, – возразил я. – Всегда стараюсь сперва договориться. В духе времени. А убиваю потом.

Он с недоверием смотрел, как я открыл ящик и взял оттуда один из рожков, хотя это у легкомысленных автоматов рожки, а здесь целая коробка, вытащил патрон и взял его в обе ладони.

– Ты серьезно? – спросил он.

– В этот раз, – ответил я, – абсолютно.

Он переспросил:

– Вот такой крохотной стрелой… Как?.. И зачем ты ее трешь? Пробуждаешь магию?

– Наливаю, – ответил я. – Напитываю. В смысле, наполняю магией тепла. Если будет чуть холоднее или теплее, то в полете чуть отклонится от цели… А вот так в самый раз.

Он наблюдал за всеми моими манипуляциями, я делал точно по инструкции, которую называю уставом начинающего снайпера, досылал, проверял, подстраивал, наконец, лег, утопив сошки глубже, чтобы обеспечить себе максимальный комфорт, и с сердечным трепетом посмотрел в окуляр оптического прицела.

Полная темнота, но я все-таки мудр и находчив, после некоторых попыток подвести резкость догадался проверить объектив, а проверив, снять с него защитный колпачок.

Фицрой хмыкнул, я посмотрел зло, вряд ли он понял, в чем дело, но догадался по моему виду, что я крупно сел в лужу. Я напомнил себе, что нужно держать лицо кирпичом, это называется смотреть с достоинством высокорожденного глерда, снова умостился и начал всматриваться.

В прицел домик выглядит таким огромным, что занимает все пространство. Пришлось повертеть кольца, добиваясь уменьшения изображения и большей четкости.

Наконец домик разместился в объективе яркий и четкий, все как на ладони. Стены из гладко выструганных досок, окна огромные и почти до уровня пола, что и понятно, колдуну чаще приходится смотреть вниз, чем в пустое небо. Если он, конечно, больше практик, чем теоретик.

Фицрой сказал жарким шепотом:

– Ну? Хоть что-то видишь?

Я всмотрелся, в одном из окон показалась человеческая фигура, сердце мое ликующе тукнуло. Наверное, чародей даже спать ложится в этой дурной шляпе. Или в ней вся его сила?

– Есть, – сказал я. – Он дома и вынашивает злобные человеконенавистнические планы по захвату мира.

– По походке видишь?

– По наклону шляпы, – ответил я. – Ну, Господи, благослови…

Фицрой спросил над ухом:

– Веришь в Единого Творца?

– Да как тебе ответить, – сказал я шепотом, – я как бы… слушай, полежи спокойно, а? И не гавкай над ухом.

– Это я гавкаю?

– Ну не хрюкай, – уточнил я. – И не сопи, как… В общем, мне сейчас нужен абсолютный покой и нирвана. Думаю, лучшими снайперами-убийцами могут быть буддисты. Возможно, буддизм вообще замаскированный центр подготовки элитных снайперов.

– Кто такие буддисты?

– Тебе лучше не знать, – ответил я. – Они столько народу погубили своим учением.

Он молчал, только смотрел озадаченно. Я включил наводку на цель, тонкий рубиновый луч протянулся через все пространство между нами. Я охнул и выглянул из-за окуляра, но никакого луча не видно, новые технологии, как и обещал тот коммандос-кладовщик, делают его видимым только снайперу через особый прицел.

– Тихо, – шепнул я. – Приступаем…

Поймав голову часового в крестик прицела и убедившись, что красная точка чуть выше его уха, я задержал дыхание и нажал на скобу.

Отдача чуть тряхнула, обрезиненный край окуляра легонько стукнул в переносицу, я скривился, но продолжал всматриваться. Часовой повернул голову и задумчиво смотрит куда-то вдаль, романтик, наверняка подбирает рифму.