Гай Орловский - Мир Трех Лун

– Не волнуйся, – сказал Карнар, но я ощутил, что он и сам встревожен, – недоработали местные маги… Все тяп-ляп да побыстрее в кабак!

Я нервно оглянулся, не бегут ли следом.

– Я думал, оживлять труднее…

Он изумился:

– Зачем оживлять? Это живых окаменячили, так проще!.. Но что-то они как-то странно… От тебя чем-то тянет?

– Не думаю, – ответил я встревоженно. – Капли вина в рот не брал!

– Да вино ни при чем… Ходят слухи, маги натаскивают таких вот на особые случаи.

– Какие?

Он ответил мрачно:

– Не нашего ума дела. Вот почти пришли.

Портреты в огромных золоченых рамах провожают меня глазами, да не просто провожают, знаю этот трюк, а в самом деле поворачивают головы и смотрят очень внимательно и как-то встревоженно.

Я оглянулся, один даже заметно выдвинулся за раму, глядя мне вслед.

Карнар сказал быстро:

– Не шарь глазами, не шарь!.. Слугам не положено. Быстро за мной, не отставай!

Почти в углу малозаметная дверь, через нее длинным коридором вышли в зал небольших размеров и с низким сводом. В глаза бросились два огромных камина на противоположных концах. Огонь полыхает яркий, дров не жалеют, в самом зале четыре длинных стола, а также вдоль всех четырех стен широкие лавки для спанья.

Уже не такие широкие – вдоль столов, в левой части зала груда неразобранной мебели, сундуки и тяжелые скрыни.

– Здесь, – сказал Карнар отрывисто. – Тебе покажут.

Людская, на мой взгляд, просторнее некуда, слуг не видать, только две женщины готовят еду. Одна уже помешивает в большом котле поварешкой, другая режет на столе лук и ссыпает в котел.

Карнар крикнул первой громко, как глухой:

– Алата! Это новенький. Покажешь ему, где спать, покорми заодно. Остальное объяснят другие.

Женщина обернулась, ответила задорно:

– Я могу и остальное объяснить!

Полная, молодая, румяная настолько, что ну просто кукла, хотя вижу, все свое, без косметики, просто здоровье бьет через край, губы как спелые вишни, щеки словно румяные яблоки, и вся такая, что хочется ухватить, помять, а то и укусить, настолько сочная и лакомая.

Карнар махнул рукой и ушел. Я медленно двинулся к женщинам. Вторая лишь на миг повернулась в мою сторону, бросила беглый взгляд и снова принялась резать лук и овощи.

– Ты откуда? – спросила Алата певучим голосом.

– Из леса, вестимо, – ответил я. – Я как бы лесной человек, потому могу что-то не так.

Она засмеялась:

– Это ты заранее оправдываешься, что сейчас под юбку полезешь? Или сперва за пазуху?.. Нет уж, сперва обживись. Я женщина не больно строгая, но разборчивая.

– Да я что, – пробормотал я, – не так уж сразу я и… как бы вот так. Я ж говорю, человек я лесной, застенчивый. Как я могу вот так сразу под юбку? Я не сразу, нет, я не такой, я хороший…

Вторая женщина даже оглянулась, чтобы посмотреть на хорошего мужчину, но я чем-то не показался таким уж, отвернулась и, закончив с луком, принялась вскрывать огромным ножом и потрошить крупную толстую рыбину.

Я постоял еще, и она сказала через плечо с некоторым раздражением:

– Пока работы для тебя нет, так что помогай другим.

– А как? – спросил я. – Это если бы в лесу, я бы так показал, ого-го!.. А здесь не совсем лес, хоть все из камня, но все равно не лес.

Она сказала строже:

– Будешь носить воду, дрова. Это сумеешь?

– Дрова сумею, – заверил я, – а воду как? Она ж вырвется и утечет…

– Дурень, – сказал она сердито, – воду носят в ведре или в бадье. Я покажу. А когда привезут из сел мясо, рыбу, битую птицу, будешь принимать и носить на кухню. Если мешки с мукой или зерном, то в подвал. Бочки с вином тоже в подвал, только вот он там дальше… А жить будешь здесь.

– Я уже могу начать жить, – сообщил я. – Где лечь? На бок или на спину?

Она сказала строго:

– Еще спроси, с кем. Ты какой-то несерьезный. А здесь все строго. Не так, как у вас в деревне.

– Я из леса, – сообщил я гордо. – Я вообще всегда из леса. Иногда, правда, бываю с гор… Но из леса лучше.

Она не поняла, да и не вдумывалась, женщины вообще редко вдумываются, у них на все есть готовые алгоритмы, так жить проще и, как ни странно, меньше ошибок, кивнула на два толстых мешка у порога.

– Вон те принеси к столу поближе… А потом почисти котлы.

– Может, – сказал я, – их лучше помыть?

Она оглянулась и посмотрела на меня как на идиота. Алата издали хихикнула.

– Моют изнутри, – сказала старшая резко, – а чистят снаружи!

– Ух ты, – сказал я пораженно. – Вот до чего цивилизация дошла…

Вторая, которая Алата, звонко расхохоталась.

– Терда, он же из леса!.. Откуда у них котлы?

Я заверил гордо:

– Мы уже не едим живое мясо! Уже года три как жарим на углях!

– Вот видишь, – сказала Алата строгой напарнице, – откуда ему знать такие сложности? Давай я тебе покажу. Тебя как звать?

– Юджин, – сказал я.

– Смотри, Юджин, – сказала она, – берешь вот этот скребок…

Она объясняла, а я смотрел на ее колышущиеся вторичные половые, прикидывал, что почаще надо появляться в тех местах, где бывает маг или маги, если их несколько. Мое появление здесь даже если не связано с их экспериментами, то все-таки с помощью магии есть шанс вернуться обратно. Другого шанса просто в упор не вижу.

Судя по тому, какие тут стихии прогуливаются, какие-то маги наверняка пытаются как-то воздействовать на эти искривления пространства-времени.

В людскую время от времени приходят мужчины, что-то приносят, что-то уносят, я не присматривался и вообще опускал голову, стараясь ни с кем не встречаться взглядом и быть как можно незаметнее, а только отдирал въевшуюся копоть от котлов, сам перепачкался, но кому это забавно, здесь почти все такие.

В моих интересах – чтобы меня замечали как можно меньше, зато сам узнаю больше. Пока что особенно не преуспел, хотя уже понял из разговоров и осторожных расспросов – я же дикарь! – что это не просто город Санпринг, а столица королевства Нижних Долин. Мы здесь младшие слуги, так называемые дворовые, хотя не роем норы во дворе, а живем вроде как люди, в отдельной большой комнате, так называемой людской, сюда уходим на ночь, да и в остальное время чаще всего именно здесь выполняем всякие работы.

Вскоре убедился, что слуг не так уж и много для такого исполинского дворца. Должно быть хотя бы впятеро больше, если не вдесятеро, однако в первый же день с трепетом понял, что здесь работают и те силы, которых не прочь бы заставить трудиться и на своем участке, оставленном мне в наследство от прадеда по матери.

Алата то ли ощутила симпатию к здоровенному парню, такому беспомощному в этом мире, то ли по материнскому женскому инстинкту, требующему спасать щенков и детей, но выбрала момент, когда строгая Терда отлучилась, сказала быстрым шепотом: