Дем Михайлов - Ультиматум

– Эх… – закручинился старик. – Что ж поделать! Но в другой раз будет тебе такое пиршество, что ни в каком другом месте не найти!

– Верю, – абсолютно искренне согласился я. Таких кушаний не на каждом столе найдешь, тут Мохруша не солгал ни на грамм.

– Но без награды тебя не отпустим! – категорично заявил лохр, к моей неописуемой радости. Наконец-то до самого главного дошли. – Хотел узнать ты, где сейчас лежит правая длань Серебряной Легенды, друг Росгард. И поведает тебе об этом моя старушка. Говори, старая, не заставляй гостя ждать! Да не шамкай, не кряхти, а всю правду доложи!

Шмяк!

Полностью поломав всю торжественность, в лицо Мохруши влип здоровенный кусок черной грязи, прилетевший откуда-то сзади. Стараясь не заржать в голос при виде залепленного грязью лица старого лохра, я неспешно обернулся и наконец-то узрел мифическую старушку вблизи и во всех подробностях.

– Разговорился, – сварливо изрекла старушка, уперев руки в бока. Рядом с ее погруженными в воду ногами весело плескалась на мелководье светящаяся манта.

Если на первый взгляд, можно смело сказать – передо мной старая нищенка. Лохмы седых волос беспорядочно торчат в разные стороны, среди прядей видна грязь, присутствующая и на лице, шее и плечах. Из одежды нечто вроде замызганного мешка, в котором проделали дырки для рук и ног. Имеются и украшения – ракушки и камешки, нанизанные на простую бечевку, в растянутых мочках ушей странные змееподобные костяные серьги солидных размеров. А вот если взглянуть попристальней, сразу замечаешь прямой властный взгляд, сурово поджатые губы, горделивую осанку и высоко поднятую голову. Это точно не нищенка. Это храмовая жрица. При виде этой подземной бабушки сразу становилось ясно, почему тощий старый Мохруша так легко удерживал под своим задом кресло вождя – ну или яму вождя. Потому что при такой жене против него очень мало кто может пикнуть. И посему старый Мохруша незвозбранно колотит всех пяткой по рылам и называет говосюками-масюками.

– Разговорился, – повторила бабушка, после чего перевела взор на меня: – Герой… как есть герой. И богиня к тебе милостива. И благодарна. И потому поведаю я тебе без промедленья, где сейчас лежат столь нужные тебе части Серебряной Легенды. Поведаю тебе о правой перчатке и о той большой штуковине, что вы называете корслет или кираса и закрываете ею тело от шеи до пояса, дабы защитить себя от ударов врага.

– Б-буду очень благодарен тебе, великая жрица, – склонил я голову, чтобы скрыть загоревшиеся глаза. Кираса!

Отфыркивающийся позади меня Мохруша в остальном был тише воды и ниже травы, не пытаясь высказать свое возмущение. Остальные лохры суетливо разбредались в разные стороны, мудро посчитав, что не стоит отсвечивать.

– Слушай же и запоминай. Правая перчатка была унесена подводным течением в глубины холодного озера Найкал и не успела опуститься на илистое дно, как ее проглотила обитающая в озере щука. Уж не знаю, что за магия заключена в правой перчатке, но с тех пор щука стала быстро расти, обрела злой характер и немалый ум, в довершение всего став немыслимо прожорливой. Там, в холодных и прозрачных водах Найкала, ищи огромную злобную щуку. В ее желудке найдешь ты искомое – правую перчатку легендарной Серебряной Легенды. Услышал ли ты мои слова, Росгард?

– Услышал, – поспешно кивнул я, всеми силами пытаясь унять разошедшийся мозг, лихорадочно принявшийся вспоминать все известное о Найкале.

– Хорошо. Слушай же дальше. Кираса настолько тяжела, что речное течение не смогло сдвинуть ее с места, тогда как остальные предметы давно уж уплыли кто куда. Так бы и осталась она у подножья утеса Рока, со временем погрузившись в тину и грязь, если бы не случай. Горел там поблизости с одним людским городком угрюмый лес. Бушующий пожар двигался к городу, грозил бедами. Для его тушения маг земли, оказавшийся рядом, создал из русла реки земляную чашу, с помощью ее зачерпнул воды и опрокинул сию чашу над пылающими деревьями. Так пожар был затушен. И так кираса и серебряный молот покинули водную стихию после долгих лет и оказались посреди обгорелой лесной чащобы. Про серебряный молот не спрашивай! – опередила меня храмовая жрица. – Что с ним дальше сталось, сие нам неведомо. А кираса не долго лежала в пепле – наткнулись на нее лесные злобные твари, коих называете вы лесными великанами или людоедами. И унесли к себе в становище, что глубоко-глубоко в угрюмой лесной чащобе. Там она до сих пор и лежит у основания деревянного злобного идола, служащего лесным великанам покровителем в их мерзких делах – то видела крохотная змейка, избежавшая поедания и сумевшая уползти под лесные коряги, не попавшись на голодный взгляд. Там и ищи свою легенду, Росгард. Название того древнего леса: Темный Край, городок у самой его окраины зовется Кромом. Больше сказать я тебе ничего не могу, но на старый след указала. Добрая манта поможет тебе преодолеть путь до самого выхода. Прощай!

Перед глазами коротко что-то мигнуло, и храмовая жрица бесследно исчезла. Будто испарилась или под землю провалилась. А скорей всего она просто ушла, но сделала это так быстро, что я и заметить ничего не успел. Вот она настоящая сила храмовых служителей и ярых фанатиков своих божеств.

Плещущаяся рядом манта издала длинный звенящий звук, и, поняв это как признак нетерпения, я шагнул вперед и опустился на ее спину. Подводный житель грациозно повернулся и заскользил к выходу, унося меня с собой. Скрестив ноги, я подпер рукой подбородок и глубоко задумался. Я стал обладателем новой и весьма важной информации сразу о двух частях легендарного сета.

Озеро Найкал…

Найкал – это Байкал. Создатели игры даже название особо менять не стали, дабы подчеркнуть схожесть двух великих озер – реального и виртуального.

Найкал – это самое большое озеро Вальдиры. И самое глубокое. И где-то там, в его холодных водах, обитает здоровенная щука, носящая в своем желудке серебряную перчатку на правую руку, столь мне необходимую. Учитывая, сколь много говорила могучая храмовая жрица о какой-то рыбешке, можно смело делать вывод, что щука является настоящим монстром.

Кираса…

Лесные великаны – это страшно. Кажется, это что-то вроде йети или лесного человека. Только гораздо сильнее, злобнее и кровожадней. Уровни у них очень высокие, поодиночке или даже мелкими группами не ходят. С людьми или иными расами не общаются, принимая их только в качестве свежего мяса.

Блин… и что теперь делать?

Сидя на прибрежном замшелом камне в полном одиночестве, я бросал мелкие камешки в студеную воду и пребывал в глубокой задумчивости, к которой примешивалась изрядная доля замешательства.