Глен Кук - Тирания Ночи

Сам Йоханнес любил единственного сына безмерно, но не мог не видеть, какие у мальчика перспективы.

Все это Элсу рассказал Донето по дороге в Племенцу.

– Пайп, – пробурчал Пинкус Горт, – а мы что – правда не бросим этого проныру?

– Я и сам при случае становлюсь пронырой, – усмехнулся Тейдж. – Думаю перехитрить его и выторговать кое-что еще.

– Не забудь, – тоже с усмешкой кивнул Горт, – ты теперь не один.

– В каком смысле?

– Куда бы ты ни отправился, Бо, Джо и Чушка отправятся следом. А почему – они и сами не знают. Такой уж ты парень. Чушка-то отличный солдат, чего об остальных не скажешь…

Да, Чушка действительно был отличным солдатом: делал даже больше того, чего от него ждали, и, в отличие от Бо и Джо, никогда не жаловался. Ему всего и надо было – идти следом за Джо.

Элс представил, как хитроумные интриганы вроде эр-Рашаля аль-Дулкварнена пытаются вывести породу воинов столь же бесстрастных и покорных, как этот мул.

Такими ли были ша-луг – идеальные ша-луг, не такие, как Элс Тейдж, наделенный прискорбной привычкой думать?

– Пинкус, у меня отличное предложение. Давай-ка пока перестанем ломать голову и постараемся выбраться живыми из этой переделки.

– Да все будет путем, Пайп! Мы сейчас в таком дерьме, что хуже уж точно некуда. Так что выберемся как-нибудь, поверь мне на слово. Кто-кто, а Пинкус Горт знает, что говорит.

Неожиданно для себя андорежцы оказались в самой гуще битвы. Нападение коннектенцев застало их врасплох, как, впрочем, почти всё в этой совершенно чуждой эпохе.

Трудно было и дальше отрицать очевидное: стурлангеров занесло в неведомое – туда, где успели состариться и умереть даже правнуки убийц Эрифа Эрильсона. Страшная правда выбивала андорежцев из колеи.

Своими в армии арнгендцев они так и не стали; с той самой встречи у моста в Колдовских холмах их лишь терпели, как акула терпит рыбу-прилипалу. А еще опасались.

Снова и снова вспоминая убийство Эрифа, Шагот все больше подозревал, что виновны в нем сами боги. Слишком удачно все для них сложилось. Но о подозрениях своих он молчал, ибо любое сказанное вслух слово непременно становится известно Орудиям Ночи.

Грим понятия не имел, чего именно хотят боги, знал лишь, что все откроется в свое время.

Заглядывая себе в душу, Шагот уже ни в чем не был уверен. Собственный безграничный цинизм его тоже перестал удивлять.

Остальные андорежцы знали и того меньше. Им только и оставалось – держаться вместе, защищать своего вожака и надеяться, что в нужный момент они все поймут. Особого воодушевления божественная миссия ни у кого не вызывала.

Когда армия арнгендцев добралась до хребта Стегфейт и подножия Черной горы, стурлангеры уже ни на что не жаловались и почти не разговаривали со своим предводителем – просто тащились себе вперед, покорные воле богов и безразличные к безразличному к ним миру.

Им не сразу удалось выйти из оцепенения, когда на армию напали.

– Они нас не видят, – сказал Шагот.

Так оно и было: нападавшие не обращали на стурлангеров ни малейшего внимания. Однако стоило им побежать, как на них тут же набросились двое пехотинцев. Свавар и Финнбога разделались с ними почти играючи.

К ним поспешили новые солдаты.

– Не шевелитесь! – велел Шагот.

И коннектенцы тут же про них забыли.

– Прямо как старина Трюгг, – догадался Холлгрим. – Он тоже вечно забывает, что собирался сделать.

– Пошли, – скомандовал Шагот, – пока они на нас не смотрят.

Им удалось пройти около восьмидесяти футов, но потом на них напал закованный в тяжелые доспехи всадник. Сигурьон взмахнул боевым топором, неприятель отбил удар, но в это время Шагот перерубил двуручным мечом передние ноги рыцарского коня. Стурлангеры прикончили наездника еще до того, как тот рухнул на землю.

Методом проб и ошибок они выяснили, что нужно двигаться короткими перебежками, не больше дюжины ярдов зараз, а потом замирать. Тогда их не замечали.

– Дохлое какое-то колдовство, Грим, – пожаловался Свавар.

– Зато ты еще не подох. Добежим вон до тех скал и там заляжем, пока тут все не закончится и они не отправятся восвояси.

К тому моменту было совершенно ясно, кто победит. Вокруг кипело уже не сражение, а настоящая бойня.

Все стихло. Коннектенцы закончили добивать раненых и обирать павших и теперь пытались осознать всю непомерность своей победы. Для них подобное было гораздо более непостижимо, чем для Шагота и людей его времени, ведь в Коннеке о войне знали лишь понаслышке, в основном от тех немногочисленных искателей приключений, которые отправлялись воевать в Святые Земли.

– Что теперь, Грим? – спросил Свавар.

Шагот понятия не имел. Про коннектенцев боги ничего ему не сообщили.

– Мне нужно поспать, во сне я все обдумаю, а завтра расскажу вам.

Никто не стал его расспрашивать.

Все они уже были не от мира сего.

Вернулись на землю с небес.

Или не совсем с небес и не совсем на землю.

Но в этом мире все верования оказались правдой. Здесь первыми появились боги, а потом люди переделали их по своему разумению.

Вскоре победители покинули поле брани. Чудом уцелевшие арнгендцы и выходцы из Гролсача сделали это давным-давно. Шагот и его спутники принялись обыскивать трупы.

Но с добычей им не повезло.

– Так куда направимся, Грим?

– Туда, откуда пришли. Главное – не попадаться никому на глаза.

Шагот рассказал всем то, что увидел во сне, и Холлгрим тут же забросал его вопросами.

– Но кто этот Убийца Богов? – спросил он.

– Не знаю.

– Значит, мы узнаем его, когда найдем?

– Не знаю.

– Слушай, Грим, не нравится мне эта хренотень.

– Знаю.

– И в этом, как его, Броте все прояснится?

– Если только Старейшие не передумают. А теперь заткни пасть. Нам еще топать и топать. И надо от местных прятаться.

– Это еще почему?

– Старейшие не хотят, чтобы нас видели. Почему – не сказали. Все как в прошлый раз. Мы для них всего лишь охотничьи псы и еще радоваться должны.

С каждым часом маленький отряд все меньше любил своих богов.

Северные боги в точности походили на самих андорежцев: такие же неотесанные, вечно пьяные, не слишком сообразительные, вечно пьяные, жестокие, вечно пьяные, недалекие. И вечно пьяные.

Именно эти ценные качества северная культура выпестовала за долгие века.

Но они уже совсем не ценились в том мире, где оказались Шагот и его компания.

– Мы разыщем его.

Пятеро стурлангеров поморщились, но принялись послушно разбирать лагерь. Рвения у них отнюдь не прибавилось.

Серьезные разногласия начались неделю спустя, когда Шагот пытался пробраться мимо Антье, не привлекая внимания коннектенцев.