Робин Хобб - Город Драконов

Когда приступ боли прошел, она несколько мгновений стояла, пытаясь отдышаться. Вокруг нее бушевала давно собиравшаяся гроза. Казалось, что с потоками дождя на город падает темнота. Она была так уверена, что найдет дорогу в снятые ими комнаты! И вот теперь сухие сучья и обрывки мха летели вместе с дождем, а мокрые листья неслись по ветру. Вокруг нее огни домов, расположенных на вершинах, качались и подпрыгивали под порывами ветра. Будь она в Удачном, она просто выбрала бы один из огней и добралась до него, однако в таком городе, как Кассарик, все было не настолько просто. Дорожки переплетали деревья паутиной: прямого пути куда бы то ни было не существовало. Ближайший огонек может привести ее к задней стене здания, повернутого к другой ветке, так что между домом и ею окажется провал до самой лесной почвы.

Малта оглянулась в ту сторону, откуда пришла, пытаясь понять, когда именно свернула не туда, куда надо было. При этом ей пришлось повернуться лицом к ветру, и, щуря глаза от хлесткого дождя, она не увидела ничего знакомого. Кажется, на дальней стороне последнего моста стоит какой-то мужчина? Ветер снова бросил потоки дождя ей в лицо, но фигура не пошевелилась. Нет. Наверное, это просто столб странной формы. Она отвернулась от него и снова начала вглядываться в танцующие, дразнящие огни. Она замерзла и промокла до нитки. И донимавшая ее боль в пояснице теперь сильно изменилась. Когда очередное ужасающее сокращение мышц прокатилось по ее телу, она больше не смогла отрицать того, что происходит. Младенец пытается появиться на свет. Здесь. На ветке дерева, под дождем. Ну, конечно!

Она вцепилась в перила, впиваясь ногтями в прочное корявое дерево, пытаясь думать о чем-то еще кроме пугающего напряжения своего тела. Сосредоточившись на своих стиснутых руках, она молча сжимала зубы, пока боль не прошла, а потом навалилась на оградку, жадно хватая ртом воздух. К демонам гордость! Если их ребенок родится здесь, на этой дорожке во время такой грозы, какой у него будет шанс выжить? Неужели она допустит, чтобы их младенец погиб из-за того, что ей не хочется объявлять о своем затруднении незнакомым людям? Она набрала побольше воздуха и заставила себя закричать:

– Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне!

Ветер и непрестанный шорох листьев унесли ее слова прочь.

– Пожалуйста! – снова крикнула она, и это было все, что она смогла из себя выдавить: новая разрывающая схватка обрушилась на нее.

Она стиснула перила и прижала ладонь к животу. Это не игра воображения. Ребенок оказался ниже, чем раньше: он начал двигаться внутри нее вниз. Она выждала, отдышалась и снова закричала. Однако гроза бушевала все сильнее и сильнее. Не похоже было, что сегодня вечером по дорожкам будет ходить еще кто-то. Она ощерила зубы в подобии улыбки. И кто может их в этом винить?

Смаргивая с ресниц капли дождя, она подняла голову. Огней стало меньше, чем было. Зимой люди рано ложатся спать. Ну что ж: эта дорожка должна куда-то вести: к дому, магазину или лестнице на стволе. Ей просто надо по ней идти. Она обернулась туда, откуда пришла, надеясь увидеть кого-нибудь – кого угодно. Где-то там, позади, она свернула не туда. Ей следует вернуться обратно. Налетевший порыв ветра бросил ей в лицо сучки и листья, и она повернулась к нему спиной. Это не имеет никакого значения. Она пойдет туда, куда ее толкает ветер, и будет стучать в первую же дверь, которая ей попадется, пока ее не впустят. Никто не прогонит женщину, которая рожает. Она стиснула перила обеими руками и упрямо двинулась вперед. Все будет хорошо. Обязательно.

Рэйн быстро шагал по настилу, догоняя капитана Лефтрина. Поскользнувшись, он злобно заворчал, но удержался на ногах и поспешил дальше. Он слишком долго спорил с Малтой. Да и сейчас ему мучительно хотелось повернуть обратно, благополучно довести ее до дома, и только потом отправляться на «Смоляной». Она не стала настаивать на том, чтобы пойти с ним, а это было пугающим доказательством того, насколько сильно она устала. Он воровато оглянулся, но из-за усиливающегося ветра, стряхивавшего с деревьев мусор и воду, он едва мог разглядеть даже тот мост, который только что пересек. И, конечно же, Малты, в одиночестве пробирающейся до их дома, было не видно. Он обеими руками стер с лица дождь, а потом заставил себя перейти на бег. Чем раньше он поговорит с капитаном, тем быстрее вернется к жене.

Порывы ветра раскачивали дорожки. Он шел быстро, передвигаясь с привычной уверенностью уроженца Дождевых чащоб, но продолжал тревожиться о Малте. Она неплохо приспособилась к своей новой жизни на деревьях, но из-за выросшего живота в последние недели ее чувство равновесия ухудшилось. Сурово сказав себе, что с ней все будет в порядке, он направился к стволу. Там целая группа людей жалась в ожидании лифта. Он нетерпеливо прошел к внутренней части балкона и начал торопливо спускаться по длинной спиральной лестнице, обвивавшей громадный ствол дерева.

Рэйн запыхался и вымок задолго до того, как добрался до ровной дороги, шедшей у подножия опорного дерева. Вокруг никого не видно было. Гроза и близящаяся ночь разогнали всех по домам. Он надеялся, что непогода помешала всем тем, кто поспешил следом за капитаном Лефтрином, когда тот ушел. Ему не хотелось бы соперничать с другими, добиваясь его внимания. Ему необходимо уговорить Лефтрина вернуться с ним для приватного разговора и получить возможность задать вопросы из того длинного списка, который Малта накорябала во время заседания Совета. Он достаточно хорошо знал характер жены, чтобы не сомневаться: она не отпустит Лефтрина, пока тот не ответит на все ее вопросы!

Рэйн быстро шел через темноту: фонари, установленные вдоль дороги, освещали его путь очень неравномерно. Воды в реке прибавилось: плавучие причалы сильно поднялись на своих прочных канатах, и сваи, на которых они крепились, были почти не выше Рэйна. Причаленные суда перемещались и сетовали на ветер и слишком быстрое течение, скребясь и стукаясь о причал и натягивая швартовы. «Смоляной» был длинным и широким: он должен был причалить к внешней стенке. Почти все фонари, которые должны были освещать пристани по ночам, покорились ветру и дождю. Пробираясь вдоль причала и по пирсам, Рэйн вынужден был замедлить шаги.

Удача ему благоволила: он пришел как раз в тот момент, когда при свете фонаря, поднятого чьей-то рукой, капитан Лефтрин как раз перебирался с причала на палубу своего корабля.

– Капитан Лефтрин! Пожалуйста, подождите! Вы меня знаете. Я Рэйн Хупрус. Мне нужно с вами поговорить.

Ветер попытался унести его слова, но Лефтрин приостановился, оглянулся через плечо и, повысив голос, крикнул: